Скульптор твоего тела - Игорь Евгеньевич Журавлёв

у меня отсутствовали, эпилепсию тоже не нашли, как и менингита, диабета и прочих вероятных сценариев впадения человека в кому. Проводимый в таких случаях опрос родственников и сослуживцев тоже не дал никаких результатов, никто из них не замечал у меня никаких тревожных симптомов. Более того, согласно всем анализам, пробам и тестам я был на удивление здоров. Но, поскольку что-то надо было написать, написали, что, вероятно, это результат внешней интоксикации нервной системы. Поэтому, при разговоре главврач первым делом спросила меня прямо, не наркоман ли я. Получив все заверения в том, что я ярый противник любой наркоты, она покивала головой, наверное, все же решив понаблюдать за мной. Думаю, это будет кому-то поручено. Ну и ладно, мне в этом смысле скрывать нечего.

Коллеги же встретили тепло, я ни с кем никогда не конфликтовал, за любую порученную работу брался без нытья, на просьбы о помощи откликался, так что, думаю, они были честны в своей радости. Все же лишние руки — это многое значит, особенно в условиях постоянного дефицита кадров. Все стремятся попасть в частные клиники, и я никого не осуждаю. Там и зарплата больше в разы и график работы спокойнее, но ведь и простых людей лечить кому-то надо, правда? К тому же в государственной больнице за тебя держатся, а в частной клинике — шаг вправо, шаг влево и тебя тут же ткнут носом в тот факт, что за забором десятки врачей только и ждут, когда освободится твое место. А по сути, что там, что здесь для пациентов результат лечения одинаков, разве что там отношение к ним лучше и уход индивидуальный. У нас же вечно на это не хватает ни денег, ни времени. В общем, все как везде и как всегда в нашем, как говорят, особо любимом Богом Отечестве.

Кстати, коллеги наконец-то обратили внимание на отсутствие у меня псориазных бляшек. Я сказал, что после того, как я вышел из комы, псориаз на всем теле чудесным образом исчез. Все поудивлялись, поздравили, но никто особо не удивился. Хватает среди медиков историй о том, как болезни исчезали сами по себе при непонятных до конца обстоятельствах. А тут целая кома, вполне удовлетворившая всех уважительная причина. С умным видом мне шутливо сказали, что организм человека — вещь темная и странная, иногда выкидывает еще и не такие фокусы. Шутки шутками, но что-то в этом есть, особенно, учитывая все случившееся со мной в последнее время.

В общем, в родной коллектив я влился легко и тут же был загружен работой. И это именно то, что мне сейчас было нужно, поскольку все мозги уже опухли от размышлений о моем, свалившемся с неба, даре.

[1] The Lancet — британский еженедельный рецензируемый общий медицинский журнал. Один из наиболее известных, старых и самых авторитетных журналов по медицине в мире. Приведенная статистика, кстати, действительно в этом журнале печаталась.

ПС Я так плохо пишу, что заслужил лишь четыре лайка? Задумался о том, стоит ли продолжать...

Глава 9

Прошло шесть месяцев.

За это время, с одной стороны, ничего не изменилось, а, с другой стороны, изменилось многое. Самое главное и самое неприятное — умер дед. До сих пор пытаюсь понять, почему так случилось и все указывает на то, что триггером послужило мое вмешательство. Дед, даже при самом неблагоприятном развитии событий не должен был умереть так быстро. По настоянию своей дочери, моей мамы, поддержанному женой — моей бабушкой, он пошел к врачу, и опухоль была обнаружена, диагностирована и удалена. Казалось, все хорошо и можно выдохнуть. Но через четыре месяца дед умер, сгорев так быстро, что это стало неожиданностью для всех, включая меня. Диагноз — обширный инфаркт, подтвержденный патологоанатомом.

И сейчас я был озабочен одной, не дававшей мне покоя мыслью: может быть, это моя вина? С сердцем у деда проблем не было до этого, это я знал точно. Я спас его от рака, но смерть взяла свое другим способом? Судьба, от которой не уйдешь? Да нет, чушь, конечно, какая еще судьба? Просто стечение обстоятельств! Но червячок сомнения точил меня изнутри, и я дал себе слово никого не лечить, по крайней мере, до тех пор, пока сам не разберусь с природой и возможностями моего дара.

Деда я очень любил. Я всегда знал это, но лишь когда его не стало, понял, насколько сильна была моя привязанность к нему. Когда он ушел, на месте в моей душе, которое занимал дед, образовалась сосущая пустота. Только Иришка была моей отрадой, только с ней я забывал обо всем.

Да, курсы пластической хирургии я закончил, получил диплом, вот только устроиться по новой специальности до сих пор так и не смог. В какие только двери я ни стучался, ответ всегда один и тот же: позвоните нам через месяц, приходите через полгода, год и т.д., сейчас нет вакансий. Между строк я читал: ты слишком молод, парень, опыта нет, а наши пациенты не любят, когда их внешностью занимается неопытная молодежь. Они платят большие деньги и хотят видеть, что за них берутся взрослые и компетентные специалисты. Короче, кругом засада. Хорошо еще, что на работе, наконец, мне стали доверять сложные операции и постепенно я нарабатывал навыки, опыт и, соответственно, некий авторитет. Но какой смысл иметь этот чудесный дар, если нет возможности его монетизировать?

Ну да, я не бессребреник, не ангел с белыми пушистыми крылышками, я обычный человек, у которого есть желания и потребности, но нет денег на их удовлетворение. И мне хочется нормально жить, не испытывая недостатка в средствах, не тогда, когда я состарюсь, а сейчас, когда я еще молод и здоров. Пока я еще могу получать радость от тех возможностей, которые дают деньги. Кто-то скажет, что я излишне меркантильный, — может быть, но я не боготворю деньги, мне просто нравятся те шкатулки с приятными сюрпризами, которые они открывают.

За прошедшее время я отточил свой дар, тренируясь на Ирине и… на себе. На себе — это по ее требованию, сам я не видел в этом большого смысла, мое тело меня и так устраивало. С другой стороны, надо было на ком-то тренироваться, а великие ученые, это все знают,