Скульптор твоего тела - Игорь Евгеньевич Журавлёв

уважаемой Светлане Ивановне как жертве ДТП положено лежать в травматологии. А, во-вторых, в больнице есть гораздо более опытные и заслуженные врачи.

Но больная на эти аргументы лишь презрительно сморщила носик и, конечно, все получилось так, как хотела она. Начальство сделало стойку, заявив, что желание пациента — закон, и так я оказался допущенным к лечению многоуважаемого тела, а мой отгул после дежурства был отменен. Что, впрочем, в этот раз мне было только на руку.

Осматривая ее при поступлении, я увидел некрасивый шрам после кесарева сечения, начинающийся от пупка и уходящий за край трусов. Это было странно, почему, например, был сделан не поперечный, а корпоральный разрез, ведь его труднее потом купировать? Но здесь я не специалист, думаю, имелись на то какие-то причины. К тому же, явно были еще и какие-то послеоперационные осложнения, запустившие патологический процесс рубцевания и на месте раны сформировался некрасивый объемный атрофический рубец. Было видно, что проводились косметические попытки избавления от него, но, явно, что в данном случае они не принесли должного результата. И это очень хорошо. В смысле — хорошо, что это дает мне возможность показать свои способности.

Да, придется раскрываться, но когда-то это надо будет делать в любом случае. Вопрос даже не столько когда, сколько — перед кем? Я много думал об этом, вместе с Ириной строили разные планы, но больше получалось что-то фантастическое. А тут была реальная возможность, и упускать ее я не собирался. Удача — она такая, однажды упустишь шанс, другого может и не представиться.

Поэтому, на следующий день в самом конце смены, я зашел в палату к Котельниковой.

— Добрый вечер, Светлана Ивановна, — вежливо поздоровался я, — вот, зашел проведать вас и справиться о самочувствии.

Она оторвалась от айпода и, увидев меня, расцвела в улыбке:

— Добрый вечер, Олег, — ответила она и тут же погрозила пальчиком. — Это что еще за «Ивановна», что за «выканье»? Как тебе не стыдно, мы же договорились? Или, по-твоему, я так плохо выгляжу?

Она капризно надула нижнюю губу, а я рассмеялся, настолько уморительно она это проделала. Наверняка, это была отточенная перед зеркалом техника, безотказно работающая на мужчинах, а я — мужчина. Да и вообще, несмотря на то, что бизнесвумен была старше меня на двенадцать лет (сам записывал данные паспорта в историю болезни), выглядела она неплохо. Минимум, лет на пять – семь младше своего возраста. Конечно, не так хорошо, как Ирина, но там была натуральная молодость и мастерство лучшего в мире Скульптора тел человеческих. А здесь всего лишь мастерство обычных пластических хирургов и косметологов, куда им до меня!

— Хорошо, Светлана, — поднял я ладони, сдаваясь перед ее желанием и усаживаясь на стул рядом с кроватью. — Так как ты себя чувствуешь?

— Неплохо, — пожала она плечами, не сводя с меня глаз. Я ей нравился, это я прекрасно видел, она только что не облизывалась, глядя на меня. Меня же это одновременно и смущало и радовало. Я хоть и привык за последние полгода к женскому вниманию, но вот такие откровенные, словно раздевающие взгляды все же еще ставили меня в тупик.

— Боюсь только, что эта ссадина на лбу не слишком украсит меня, — добавила Котельникова.

Одним из последствий ДТП была глубокая ссадина, начинающаяся на лбу и переходящая на висок. Шрам обязательно останется, хотя, со временем, его можно будет почти совсем устранить при помощи усечения — одного из методов пластической хирургии при работе со шрамами. Ну, или моего небольшого прикосновения. Что ж, раз она сама начала о шрамах, то грех этим не воспользоваться. Я зачем-то оглянулся на закрытую дверь одноместной палаты и немного придвинулся к лежащей женщине.

— Светлана, — начал я, словно прыгнув с пропасти вниз, — у меня есть к вам разговор, но вы должны обещать, что он останется между нами.

— Не к вам, а к тебе, — поправила она.

— К тебе, — послушно исправился я.

Глаза Котельниковой даже немного загорелись от интереса. Безусловно, она многое повидала в своей жизни такого, что мне даже не снилось, но извечное женское любопытство — это природа, ее не изменишь.

— Ну-ка, ну-ка, Олег, — она удобнее устроилась на подушке, поправив ее за спиной, — что там у нас интересное такое, какие-то тайны? Я обожаю тайны! Можешь на меня положиться, я в этом плане — могила!

Я с некоторым сомнение посмотрел на нее, знаю я эти женские «могилы» до первой подружки, которой по страшному секрету все будет выложено. Но плохо ли это для меня? Не факт, подружки у нее, наверное, тоже не бедные женщины. И к тому же, она женщина деловая, а этот секрет как раз такого характера, то есть — могущий принести большую выгоду. И зачем Котельниковой делиться с кем-то выгодой? Если бы у нее была такая слабость, она никогда не стала бы тем, кем стала.

Однако, Светлана, увидев мой сомневающийся взгляд, вдруг подмигнула:

— Знаю, что ты сейчас думаешь: мол, бабы и секреты — это сущности противоположные и непересекающиеся. Может, в среднем и так, хотя женщины бывают разные. Как, кстати, и мужики некоторые такое трепло, что любую бабу в этом деле за пояс заткнут. Но я занимаюсь бизнесом не один год, я деловой человек и, поверь, если бы я не умела хранить секреты, никогда бы не стала тем, кем стала, несмотря на всю помощь папы. И муженек мой никогда бы без меня не достиг тех успехов, которые имеет сейчас. Это я сделала его, это мне он всем обязан.

Да, гордости и даже гордыни ей было не занимать, но тут я сразу ей поверил. К тому же это подтверждало и мои собственные соображения. Впрочем, в любом случае, это уже было не так важно — разболтает или нет. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что именно Светлана Котельникова сейчас мой потенциальный золотой пропуск в мир богатых женщин, вечно недовольных как своей внешностью, так и зачастую современной медициной, не способной до конца удовлетворить их высокие запросы даже за очень большие деньги, даже не в России. Я же мог предоставить им услуги совершенно иного качества, — само собой, за очень хорошие деньги. Случай или судьба свели нас вместе, какая мне разница, если результат одинаков? Ну, в смысле, если все получится.

— Все последствия аварии на твоем лице я могу убрать вот