Хроники Империи Ужаса. Гнев королей - Глен Кук

Ясмид поморщилась, сдерживая боль.

– Может, что-то и есть. Может, даже нечто, что дал моему отцу ангел. Возможно, отец поверил, что это изначальный амулет. Я знаю, он ненавидел эту вещь. Порой он рисковал всем, лишь бы ее не применять… После того, что случилось под Либианнином, после того, как он в очередной раз чудом избежал смерти, отец во многом обманывал себя ложными надеждами. По крайней мере, так рассказывает Хабибулла. Он был свидетелем большей части падения моего отца – в отличие от меня. Тогда меня здесь не было. Так что поговори с Хабибуллой. Возможно, он расскажет, как все обстояло на самом деле.

Аль-Димишки еще больше обмяк.

– Прошу прощения, что зря потратил твое время. Пожалуй, я пойду.

– Вовсе нет, Адим. Нисколько. Ты дал мне повод поразмыслить над тайной истории. И… возможно, ты все же наткнулся на нечто важное, но не понял этого, сделав ошибочный вывод. Продолжай искать. И держи меня в курсе.

– Да будет на то твоя воля.

Ясмид смотрела ему вслед, надеясь, что это отвлечет его от мыслей о ее здоровье достаточно надолго, чтобы им с Хабибуллой удалось выбрать стратегию, которая позволит ей остаться невредимой.

Для этого нужно чудо. И если оно случится, то совершить его мог бы только тот старик. Ясмид поняла, что больше не способна ни на что, кроме паники.

Ясмид вернулась в личные покои в сопровождении Хабибуллы. Служанки наблюдали за ними с почтительного расстояния, не позволявшего что-либо услышать.

– Теперь, когда я чересчур распустила язык, мне придется узнать мнение отца, – сказала она.

После дискуссии с аль-Димишки она пребывала в немалом замешательстве. Неужели Гарун стал обладателем чего-то могущественного? Что, если именно ради этого он и явился в Себиль-эль-Селиб?

Она вновь ощутила неприятный комок в желудке.

– Да, придется. Но без этого в любом случае не обойтись, особенно если учесть, что мы объявили о выздоровлении Ученика. – Хабибулла пристально взглянул на нее. – Если ты с ним не посоветуешься, могут последовать более острые вопросы.

Хабибулла понимал, что ей несколько не по себе после разговора с аль-Димишки.

– Знаю. Но от его советов нет никакой пользы. Он не отдает себе отчета в том, что прошли годы. Если мы попытаемся показать его людям, все наши усилия пойдут прахом – он откажется признавать, насколько изменился мир.

– Верно. Но тебе все равно придется совершить определенный ритуал – так же как приходилось и ему даже в те времена, когда он пользовался наибольшей популярностью. Те, кто предоставил в твое распоряжение свою жизнь и честь, вправе на что-то рассчитывать взамен. Если ты не оправдаешь их ожиданий, тебя может постичь та же судьба, которая, похоже, постигла Мегелина.

Ясмид недовольно буркнула – не в знак согласия, но потому, что ее завтрак вдруг запросился наружу. Однако ей вновь удалось сдержать тошноту.

– Ты не хочешь ничего мне сказать? – едва слышно спросил ее давний друг, товарищ, страж и преданный поклонник.

Он все знал.

Сколько еще пройдет времени, прежде чем об этом узнает каждый? Сколько осталось до ужасного конца?

– Еще не все потеряно, – с удивительной осторожностью заметил Хабибулла. – Ты замужняя женщина.

Лишь она одна любила мужа, чьей смерти хотел весь остальной ее народ.

Она в страхе вздрогнула.

– Мы справимся, – пообещал Хабибулла, но она ему не поверила, зная, что часы ее сочтены.

– Что-то мне не по себе, – заметила Мгла. – Но того, что уже сделано, не вернешь.

Она пыталась наблюдать за тремя событиями сразу: за Скальцей, который возился с провидческой чашей, заставляя ее шпионить за людьми в Себиль-эль-Селибе, за Екатериной и Этрианом, которые держались рядом, согревая друг друга, и Гаруном бин Юсифом, который напряженно следил за происходящим в Аль-Ремише. У Скальцы, несмотря на весь его опыт, постоянно возникали сложности из-за большого расстояния и отсутствия звука. Этриан и Ека были заняты исключительно друг другом, лишь иногда бросая взгляды на сражение игроков в шоги. Бин Юсиф постоянно что-то бормотал, сбитый с толку. События в Аль-Ремише нисколько его не радовали, но он не мог составить о них конкретного мнения, не в силах их понять. К тому же он никак не мог хотя бы чуть-чуть расслабиться в обществе стольких незнакомых людей, в том числе тех, у кого он еще недавно пребывал в плену.

Мгла чувствовала себя неуютно в его компании. Вартлоккур не стал распространяться о том, каким образом Гарун вписывается в его вариант плана.

Вариантов этих было несколько. Плюс заключался в том, что, если Старый Пройдоха разрушит один, остальные могли развиваться дальше. Минус же состоял в том, что Мгла и Вартлоккур продолжали путаться друг у друга под ногами.

Гарун пришел к выводу, что Вартлоккур прав – большинство этих людей считались мертвыми. Он сам был немало потрясен, узнав, что некоторые все еще живы, в частности Рагнарсон – хотя тот сейчас и будоражил народ в Кавелине.

Несмотря на все объяснения Вартлоккура и восточной императрицы, Гарун все еще не мог до конца понять происходящего. Главным образом он не понимал, почему они настроены столь решительно. Какой смысл пытаться остановить бурю?

Звездный Всадник был стихией – исторической и общественной стихией. Следовало планировать свои действия наперед и делать все возможное, чтобы ее пережить. Если подготовиться, можно пережить ее в целости и сохранности, но вряд ли стоило искушать судьбу, пытаясь управлять стихией.

Старый Пройдоха не был божеством, но являлся самым близким его подобием, какое когда-либо знал Гарун. Богом его детства был бог бурь.

Гарун всегда чувствовал себя неуютно в окружении стольких людей в столь тесном пространстве. Особую робость ему внушали дети, напоминавшие о временах, о которых он предпочел бы забыть.

Больше всего его беспокоило безумие, творившееся в Аль-Ремише. Разгневанный народ крушил все вокруг, давая выход накопившемуся за многие годы разочарованию. Высокопоставленные персоны попрятались, прикусив языки. Белул забаррикадировался в своей хижине, как только Лалла ликвидировала все следы пребывания там героя былых времен. Он предпочел переждать бурю, а потом жить дальше с тем, что возникнет под радугой.

От Гаруна не ускользнули параллели между поведением Белула и его собственным.

Не было ни часа, когда Мгла, лорд Сыма, лорд Го или лорд Юань не участвовали бы в продвижении той или иной части восточного плана. Тяжелее всего трудился лорд Юань. Их план был намного сложнее, чем план Вартлоккура, который рисковал самое большее собой и своей семьей – немало с его точки зрения, но ничтожно при здравом сравнении.

Прибыл еще один портал, снова с помощью Нерожденного. Как объявил лорд Юань, портал соединялся с телепорт-потоком, но никакую его часть пока не осквернили проходом через непостижимую сущность.