Паткуль. Неистовый лифляндец - Борис Николаевич Григорьев

Г.К.Карловича в Москве сопровождал тайный советник фон Валлендорф, за которым скрывался Паткуль[32]. Паткуль был специально придан Карловичу в помощь, чтобы изложить царю свои «Соображения о способах ведения войны со шведами», оговорить в ней роль России и защитить права Лифляндии как вассала Польши от возможных посягательств русских.

Сразу по прибытии в Москву Карлович с Паткулем вступили в контакт с датским послом П. Хейнсом. Датчанин, пользовавшийся благосклонностью царя и хорошими отношениями с его первым министром Ф. Головиным, ввёл их в курс дела и на протяжении всех переговоров оказывал саксонцам всемерную помощь и поддержку. Советник «фон Валлендорф» раскрыл перед Хейнсом своё инкогнито, и между ними установились дружеские отношения. Датчанин предоставил Паткулю для проживания свой дом, и они провели вместе много времени, особенно когда из-за болезни посланника Карловича посольские дела на какое-то время застопорились. Паткуль, благодаря своей нетерпеливости и горячему нраву, всё время подталкивал Карловича и Хейнса к каким-то действиям, чтобы ускорить дело, а Хейнс с присущим ему спокойствием уговаривал набраться терпения – в Москве дела быстро не делаются.

Поуль Хейнс был отлично проинформирован о том, что у царя Петра в отношении Ливонии были свои планы, не совпадавшие с идеями Паткуля, но датчанин предпочёл об этом не информировать лифляндца. Вероятно, он полагал, что горячность и максимализм Паткуля могли бы только повредить переговорам. Поэтому Хейнс постоянно внушал Паткулю, что главная цель переговоров – это война со Швецией, и никоим образом не следует ограничивать планы царя, какими бы они не были.

Г.К.Карлович прислушался к мнению П. Хейнса и на переговорах изложил лишь основные пункты записки Паткуля, избегая излишних деталей и не делая акцента на лифляндских делах. Как потом покажет жизнь, это была правильная линия: война со шведами началась «по бумаге», но потом начались «овраги», и сценарий, придуманный Паткулем, нарушился. Виноваты во всём оказались непредсказуемый шведский король, преимущества шведской армии над войсками союзников и неготовность к войне России.

Паткуль был представлен царю, равно как и была представлена его аналитическая записка. В записке саксонский курфюрст солидаризировался с желанием царя иметь порт в Балтийском море, но какой конкретно, не уточнялось. В записке говорилось, что кроме экономических выгод, Россия в результате выхода к Балтийскому морю приобретёт в Европе такой политический вес, который даже вынудит Людовика ХIV отказаться от доктрины «универсальной монархии». Август II обещал царю в предстоящей войне отвлечь на себя основные силы шведов, чтобы отклонить всякую опасность для русских войск. Это был явный перехлёст и грубый неучёт шведского потенциала. Естественно, что Пётр не поверил всем этим хвастливым заявлениям, но и никоим образом не пытался их дезавуировать – других союзников у него пока не было.

Карлович предлагал начать военные действия уже в декабре 1699 года штурмом Рижской крепости. Генерал изложил хитроумный план взятия основного города Лифляндии и уговаривал царя начать немедленные военные действия в Ингерманландии: «Теперь или никогда!» На это царь ответил, что для развёртывания своих войск в указанном направлении понадобится время и средства, а пока же начинать войну Россия не могла. Царь не выдвигал никаких возражений против ограничений на распространение русского влияния в Прибалтике, но не переставал повторять, что без достижения мира с турками о войне и думать было нельзя. И он настоял на том, чтобы в текст договора была включена на этот счёт особая оговорка (ст. 13).

11 ноября 1699 года русско-саксонский договор был подписан, а 23 ноября произошёл обмен текстами русско-датского соглашения, подписанного ещё 21 апреля

На завершающей стадии русско-саксонских переговоров произошёл неприятный инцидент: несмотря на принятые меры предосторожности, шведам всё-таки стало известно о нахождении Паткуля в Москве. Столица России была всё-таки небольшим городом, а сфера общения иностранцев там ограничивалась небольшой территорией, поэтому Паткуль как-то нечаянно столкнулся на улице с проповедником шведского посольства пастором Л. Хагеном. Паткуль тут же придумал объяснение: он прибыл в Москву якобы с целью уговорить русских обратиться через Бергенхъельма к Карлу ХII с просьбой о его помиловании. Судя по всему, легенда была шведами принята, а Бергенхъельм, главный обвинитель Паткуля в 1694 году, отлично знавший Паткуля, никаких действий по его выдаче в руки посольства не предпринял[33]. Да и не с руки было шведам ссориться с русскими из-за Паткуля в этот важный для них момент.

П. Хейнс, после того как узнал об инциденте, сильно встревожился, потому что это ставило всю миссию Карловича под удар: узнай шведы о его присутствии в Москве, и весь мирный договор России со Швецией будет аннулирован. Опасался за свою жизнь и Паткуль. Доложили царю, тот дал указание задерживать всю почту в Москву и из Москвы и замаскировать Паткуля под отъезжающего из столицы иностранного купца. В конце ноября Паткуль в караване купеческих повозок скромно и незаметно исчез из Москвы и благополучно добрался до польской границы.

Между тем посольство Е.И.Украинцева прибыло под Стамбул. Изумление султана было таково, что он сам решил осмотреть линейный корабль «Крепость». Переполох среди турок усилился после того, как находившийся на турецкой службе капитан Памбург в полночь произвёл пушечный салют в честь ночных гостей. Турки подумали, что прибыла большая русская эскадра.

Обстановка в Стамбуле была тревожной и неблагоприятной. Заговоры, предательство, интриги, подкупы, ложь и шантаж отравляли атмосферу начавшихся русско-турецких переговоров. Европа подталкивала турок к войне с Россией, чтобы обеспечить себе восточные рубежи для борьбы в Испании и привлечь Швецию на свою сторону. Подвластная Августу II Польша в лице посла Лещинского мутила воду и тоже предлагала султану союз против России. Короля Августа посол обещал туркам свергнуть.

Переговоры Украинцева начались 19 ноября 1699 г. и длились 8 месяцев. Всего состоялись 23 встречи с турками. Украинцев предложил заключить мир на тех рубежах, на которых остались воюющие стороны. Кроме того, Россия требовала отменить выплату ежегодной дани крымскому хану, прекращение его разорительных набегов на Россию, свободное плавание русских кораблей по Чёрному морю, размен пленными и возвращение под контроль греческой церкви святых мест в Иерусалиме.

Святые места и плавание по Чёрному морю пришлось оставить – турки на эту тему не хотели и разговаривать. «Оттоманская Порта бережёт Чёрное море, как чистую и непорочную девицу, к которой никто прикасаться не смеет», докладывал Емельян Иванович Петру. С уступкой Азова турки легко согласились, но крепости в устье Днепра не отдавали – через них русским обеспечивался прямой выход в Чёрное море, а этого им было нож поперёк горла.

Пошли слухи, что турки готовятся к войне, и Пётр в который раз отправился в Воронеж и приказал готовить флот к военным действиям под Азовом. Но турки не стали воевать – они уже боялись русских. За свободу рук на Севере – перемирие на 30 лет – пришлось пойти на серьёзные уступки, но Азов и отмену дани крымскому хану (30 тыс. рублей в год) Украинцеву удалось отстоять.

8 августа 1699 года Пётр шумно отпраздновал русско-турецкий мир и щедро наградил Е.И.Украинцева, назначив его заведовать провиантскими складами[34]. Великий препараториум с великими трудностями и издержками продолжался. Пётр приступал к радикальным государственным реформам, сосредотачивая первостепенное внимание на армии, флоте и административных преобразованиях.

Впереди замаячила Нарва. С целью разведки в Ингерманландию выехал офицер Преображенского полка Василий Кормчин, получивший за границей образование военного инженера. Кормчин появился в Нарве под предлогом закупки шведских пушек для флота.

9 августа, после празднования успеха миссии Украинцева, Пётр официально объявил шведам войну. Мотивируя причины нарушения мира со шведами, русские указали на «многие свейские неправды и за обиду и оскорбление, нанесённое самой особе царского величества в Риге в 1697 г.» Так Пётр напомнил шведам оказанный ему два года приём в Риге.

Паткуль, прочитав об этом событии в газете «Голландские куранты», счёл мотивацию Москвы недостаточной и по собственной инициативе позаботился о распространении в европейских дворах более убедительной версии. Он также снабдил Москву «Проектом объявления о причинах войны со Швецией», в котором, в частности, писал: «Поскольку швед под видом дружбы мыслил царя искоренить, возбуждая на него столь сильных неприятелей, то его царское величество не может такое ловительство и неправость