Паткуль. Неистовый лифляндец - Борис Николаевич Григорьев

за эту услугу Римский папа окажет нажим на Австрию и Венецию с целью быстрого заключения мира с Константинополем.

Неучтённым обстоятельством в планах Паткуля оставалась Польша. Поляки с подозрением относились к своему саксонскому королю и не давали ему шагу шагнуть без особого на то разрешения сейма и сената Речи Посполитой. Без их согласия Август II и подумать не мог о том, чтобы начинать войну со шведами. Да какая там война с иностранным государством, если сейм и сенат потребовали от него убрать с территории Польши все саксонские войска, оставшиеся там ещё с момента проведения выборов короля! Войска пришлось вывести в соседнюю Курляндию (что было даже на руку стратегическому замыслу против шведов), а потом уж браться за уговоры, чтобы склонить шляхту к участию в войне со шведами.

Центральной фигурой оппозиции Августу в Польше был кардинал Михаил Радзиевский, одна из самых примечательных, но не из самых достойных уважения личностей той эпохи. Коварный, властный, эгоистичный, Радзиевский не пропускал ни одного случая, чтобы поучаствовать в борьбе различных партий за власть в Польше. Благодаря своей беспринципности, он был ненадёжен и опасен как для друзей, так и для врагов. Купленный французами и самим принцем Конти, кардинал до конца оставался ярым противником возведения на престол Августа Саксонского. В мае 1698 года Радзиевский заключил с королём перемирие, но оба понимали, что примирение было неискренним и недолговременным. Поэтому привлечение М. Радзиевского на свою сторону рассматривалось Паткулем и Флеммингом как одна из первоочередных задач.

3 сентября 1698 года Паткуль и Флемминг встретились с кардиналом в его варшавском дворце. Паткуль представился Радзиевскому как уполномоченный представитель лифляндского баронства и показал ему манифест Августа к дворянам провинции, призывающий их в войне со шведами стать на его сторону. Но главным аргументом были, конечно же, деньги, полученные из саксонской казны. От имени рыцарства Паткуль преподнёс кардиналу 100 тысяч талеров. Высказывания Радзиевского на этой встрече были истолкованы Паткулем и Флемингом как благожелательные и дружественные. Сам же кардинал потом заявит, что он этим господам не давал никаких обещаний, хотя факт получение от них денег не отрицал.

О. Шёгрен называет внешнеполитическую программу Паткуля дилетантской. Да она и не могла быть другой, потому что её автор и вдохновитель делал только первые шаги в большой политике. Но история знает и не такие дилетантские программы, принадлежащие куда более искушённым политикам и изощрённым дипломатам. В таком сложном раскладе сил, который сложился в Европе к концу XVII века, трудно было учесть все силовые векторы. Ещё труднее было оформить замыслы в конкретные договорённости. Тем не менее, построенная Паткулем схема действовала и в основных своих чертах оправдалась.

О том, насколько трудно было «сколачивать» антишведский союз, свидетельствуют хотя бы дипломатические усилия саксонцев по отношению к Дании, которая априори считалась естественной участницей антишведского заговора. Между Дрезденом и Копенгагеном давно существовало единение по многим внешнеполитическим вопросам, оформленное в 1694 году в союз. В марте 1698 года в Копенгаген ездил саксонский посол Кристофер Дитрих фон Бозе, чтобы продлить этот союз и распространить его на Польшу. Младшего Бозе сопровождал инкогнито «советник» Паткуль, вынужденный в течение всех переговоров с датчанами отсиживаться в доме министра иностранных дел Дании графа Ревентлова. Дипломатическая миссия Бозе проходила в условиях жесточайшей конспирации, обе стороны хотели избежать опасной утечки сведений об этих переговорах к шведам. Саксонцам было важно в этот момент обезопасить Польшу от возможного прохода через датские проливы в Балтийское море французского флота.

Хотя договор Польши-Саксонии с Данией 1694 г. и не был направлен против шведов, он создавал базу для такой направленности, и вот теперь Август поручил Паткулю и Флеммингу заключить с Копенгагеном новый союз. Паткуль, только что возвратившийся из Курляндии и Риги, выехал в Копенгаген под именем фон Валлендорфа. В это время в Москве находился датский посланник П. Хейнс и вёл переговоры с царём о заключении датско-русского союза. К моменту прибытия Паткуля в Копенгаген поступили сведения из российской столицы о том, что переговоры проходят успешно и что царь выдвигает даже более радикальные предложения, нежели ожидали датчане. Казалось, условия для выполнения Паткулем своей миссии в Копенгагене были более чем благоприятными.

На первом же раунде Паткуль спросил своих датских партнёров, намереваются ли Дания и Россия предпринять нападение на Швецию. Осторожные датчане ответили отрицательно: мол, союз с Москвой был сугубо оборонительным. Но если господин Валлендорф знает, что король Август и царь Пётр вынашивают наступательные планы по отношению к Стокгольму, то пусть он о них расскажет. Паткуль не заставил себя долго упрашивать и рассказал, что Август и Пётр в самое ближайшее время формально вступят в наступательный союз против шведов, потому что между обоими монархами на этот счёт уже существует устная договорённость (Рава-Русская), и всё дело заключается лишь в том, чтобы Москва побыстрее заключила мирный договор с турками. Далее Паткуль проинформировал датчан о благоприятной обстановке в Лифляндии и воинственных настроениях польской шляхты.

Такая откровенность была непривычна датским дипломатам, и они с трудом скрывали своё удивление. Прямого ответа датчане не давали, но оживлённо обсуждали с Паткулем схему возможного будущего союза. Они согласились с мнением «г-на фон Валлендорфа» о том, что пограничный спор с голштинским герцогом можно легко использовать в качестве предлога для начала войны со шведами – ведь герцог был женат на сестре Карла ХII, а король был страстным сторонником Голштинии, но датчане боялись остаться один на один со шведами и выговаривали для себя условия, при которых Польша-Саксония гарантировала бы их безопасность.

На четвёртый день протокол переговоров был представлен в канцелярию короля Кристьяна V, и датский король заявил, что он полностью во всём согласен со своим племянником Августом (как мы уже указывали выше, мать Августа являлась сестрой датского короля), но на пути к союзу требуется ещё устранить некоторые препятствия, а именно: Москве нужно было заключить мир с Блистательной Портой, после чего Август должен был договориться с Петром о вторжении русских войск в Прибалтику. На случай вступления Саксонии-Польши в войну со шведами в одиночку датский король обещал племяннику помочь войском численностью до 8 тысяч солдат. Кристьян V имел все основания соблюдать осторожность, он ещё не забыл того времени, когда шведские войска под командованием Карла Х разгуливали по Дании, а потому даже с облегчением воспринял то обстоятельство, что мандата от короля Августа на заключение договора у Паткуля при себе не оказалось. А Паткуль убыл в Варшаву, вполне удовлетворённый результатами своей миссии. Он справедливо полагал, что вопрос о заключении формального союза с Данией был вопросом времени.

Между тем сведения о переговорах Копенгагена с Дрезденом и Варшавой, вероятно, достигли Стокгольма, потому что в скором времени Карл ХII приказал направить на помощь голштинскому свояку целый полк из состава своих войск, расквартированных в Померании. Полк немедленно выступил в поход из Висмара и направился к южной границе Дании. К этому времени умирает король Кристьян, на трон восходит его сын Фредрик IV. Он молод, горяч и неопытен. И он тоже боится шведов – скоро они появятся на южных рубежах страны. Королевство одиноко, Фредрику нужен хоть какой-нибудь союзник. Царь далеко в Москве, кроме Августа, помощи ждать неоткуда. Поэтому три недели спустя после восхождения на престол Фредрик направляет в Дрезден графа Ревентлова и, вопреки условиям, оговоренным отцом, поручает ему продолжить переговоры, начатые Паткулем в Копенгагене.

Официально Ревентлов отправился в поездку в качестве чрезвычайного посла Дании в Вену, где он должен был подать императору Леопольду жалобу на голштинского герцога. Пребывание же в Дрездене легендировалось его краткосрочной остановкой в целях отдыха. Переговоры с саксонским двором велись по ночам, а днём Флемминг и Бозе развлекали шведского посла Мориса Веллингка и усыпляли его бдительность.

Таким образом, в сентябре 1699 года Ревентлов заключил с Августом II наступательный союз против шведов. Оставалось несвязанным лишь одно звено – русское. На Бранденбург пока никакой надежды не было, курфюрст Фридрих отделывался смутными обещаниями, но достаточно и того, что он не будет мешать в большой игре.

Август II, дождавшись возвращения Паткуля из Варшавы, проводит в доме Флемминга совещание, на котором даёт обоим