Фатальное прикосновение - Виктория Викторовна Балашова

пил, чтобы не выдать себя. На Никифора Ивановича больше похоже вызвать в запале на дуэль мужа. Даму убить? Если вспоминать вашего Шекспира… — При этой фразе Курекин скривился: Шекспир был вовсе не его, а хламида раздражала всё сильнее. — то в пьесах у него убивают в порыве страсти, зарезав кинжалом или задушив.

— Ядом тоже травят, — добавил следователь, которому пришлось ознакомиться с одним из произведений великого англичанина.

— Травят, куда деваться. Я имею в виду в порыве страсти. Не продуманно, а под влиянием сильных чувств. Отравление ядом требует тщательной подготовки, согласитесь… Да, ну и третий кавалер княгини. Это Карл де Шоссюр.

Опять всплыл монегаск. В памяти Курекина нарисовался его облик: тридцатипятилетний мужчина низкого роста. Резок в движениях, довольно молчалив. Но если говорит, то отрывистыми фразами. Вечно хмурый, редко улыбается. Кожа загорелая, что неудивительно — живет на юге Франции. Темноволосый, кареглазый. Одет довольно вычурно; на пальцах перстни с драгоценными камнями. Бабушка, по его словам, русская. Состояние промотал, но чудом выиграл в казино крупную сумму, на которую теперь и живет. В России хочет вложить деньги в прибыльное предприятие. Пожалуй, всё.

— Его вы тоже не представляете в роли отравителя? — спросил Курекин, который только на герцога и грешил, хотя понимал, что это даже не догадки, а чистой воды беспочвенная неприязнь.

— У него единственного нужный склад характера, — подтвердила мысли следователя Ольга Михайловна, обладавшая цепким взглядом, характерным для журналистки. — Однако тоже не думаю, что он способен на убийство. Да, он летом ухаживал за Верой во Франции. Говорят, князь по каким-то причинам смотрел на это сквозь пальцы. Вроде, имел деловые намерения и старался с герцогом не ссориться. В любом случае, Вера не способна на измену. Пожалуй, там случился лёгкий флирт, не более. К тому же, де Шоссюр чуть ни единственный, кто в племяннике Килиани не узнал княгиню. Мне кажется, он искренне был возмущен, когда всплыла правда. Если вам интересно мое мнение, Пётр Васильевич, то искать надобно среди врагов «Хранителей истины». Отравление княгини легко встает в ряд уже совершенных убийств.

Только следователь хотел согласиться с мнением Ольги Михайловны и продолжить разговор в этом направлении, как дверь из столовой распахнулась.

— Очередное отравление, ваше благородие! — крикнул Фёдор.

— Как?! — Курекин вскочил с банкетки.

— Подсыпали цианиду треклятущего Герману Игнатьевичу!

Радецкая смертельно побледнела, но её муж уже появился в гостиной живёхонький.

— Что случилось? — хором спросили Ольга Михайловна и Пётр Васильевич.

— Фёдор несколько преувеличивает, — отмахнулся Радецкий. — Мне показалось, лишь показалось, что из моего бокала пахнет миндалем. Запах своеобразный, не винный. Да и не пахнет так шампанское.

Позади него возник Бобрыкин

— Герман Игнатьевич весьма интересно рассказывал о высокой кухне, и мы аж заслушались! Про соусы, разные рецепты. Решили наполнить бокалы. Вот графиня Сиверс правильно делает. Она свой бокал постоянно носит с собой. А мы как-то упустили, что убивец среди нас затесался. Хотя я никого не представляю в этой роли, кроме… — Банкир подошёл к Курекину совсем близко и понизил голос: — Кроме господина-француза или как там его.

— Вы имеете в виду герцога де Шоссюра? — спросил следователь.

— Его, — кивнул Бобрыкин. — Он один тут странный. Не наш человек.

— А где он был? Тоже слушал Германа Игнатьевича? И кто наливал шампанское? — Курекин старался говорить тихо.

— Передо мной все стояли, кроме графини Сиверс, — ответил Герман Игнатьевич. — Она сидела на оттоманке и мне её было видно плохо. Также сидел де Шоссюр. Их заслоняли стоявшие. Но честно, я за остальными не внимательно наблюдал. Прямо передо мной стояли Афанасий Никифорович и Севастьян Андреевич… Ах, да, Свешников спал на второй оттоманке. Я его не видел, зато прекрасно слышал, как он храпит. Надо спросить Фёдора. Он у дверей в библиотеку стоял. Наливали мы друг другу. Кто мне лил тоже не упомню.

— Эх, в такой ситуации непростительная невнимательность, Герман Игнатьевич, — с укоризной покачал головой следователь. — Федь, ты что скажешь?

— Всё, как господин Радецкий говорит, вашблагородь. Стояли, сидели, слушали его интересный рассказ про то, как еда простых людей попадает в рестораны для господ. Никогда о таком не задумывался. М-да… Так вот, ничего подозрительного. А потом господа столпились вокруг стола с напитками. Они, действительно, наливали друг другу и отходили в сторону. Кто налил Герману Игнатьевичу, каюсь, не упомню. Расслабились, заслушавшись.

— Давайте сюда бокал, — Курекин сердился: расслабились они. Тут труп в соседней комнате, а им хоть бы что.

Фёдор передал бокал, который всё это время сжимал в руке. На три четверти он был заполнен игристым напитком. Улавливался легкий, горьковатый миндальный аромат.

— Унюхал бы я? — с сомнением пробурчал себе под нос Курекин. — Не уверен даже. Едва уловимый запашок.

— Я запахи прекрасно чувствую. Любые, — объяснил Радецкий. — Понимаете, у шампанского есть ряд отличительных свойств. Игристость или пузырьки — лишь одно из них, — Герман Игнатьевич начал говорить громче, чем привлек из столовой других гостей.

— О, а почему вы без нас рассказываете? — с упреком спросила Генриетта. — Про шампанское очень интересно!

Курекин догадался, что о подозреваемом отравлении слышали не все. Видимо, только те, кто стоял близко к Радецкому. «Ну что ж, не будем сеять панику», — подумал он.

— Мы случайно заговорили на эту тему. Герман Игнатьевич, давайте уж для всех про благородный напиток. Я сейчас вернусь, а вы пока развлекайте друзей.

С бокалом в руках он направился к двери, пересек столовую и скрылся в библиотеке, откуда вышел уже без бокала. Герман Игнатьевич понял намек следователя и продолжил вещать про шампанское, поэтому никто на действия Курекина внимания не обратил. На обратном пути следователь принюхался к открытой бутылке, ничего не обнаружил, но от греха и её унес в библиотеку.

— …запах плохого напитка будет кислым, отдавать уксусом, — когда Курекин вернулся, Радецкий опять держал бокал с шампанским, и остальные тоже. Оставалось надеяться, что отравитель, кем бы он ни был, не сумел насыпать никому очередной порции яда. — Шампанское не должно быть насыщенного желтого или золотистого цвета. — Бывший шеф-повар поднял свой бокал. — Видите, цвет слегка угадывается. Он нежен и ненавязчив. — Слушатели тоже подняли бокалы и убедились в том, что у них цвет какой положено. — Наличие крупных пузырьков говорит о хорошем качестве шампанского и, напротив, их отсутствие говорит о выдохшемся напитке. — Все полюбовались на пузырьки. — Обычно запах у шампанского не такой сильный, как у красного вина. Похож, скорее, на белое. Может пахнуть фруктами, могут чувствоваться хлебные и дынные нотки. Какие фрукты мы можем уловить? Вишню, персик, мандарин и апельсин. Из цветочных ароматов — пион или фиалку. Для нас