Выживший Матео - Сэм Мариано

мне фотографию, чтобы я знала, что у тебя есть тот парень, который тебе нужен.

Ухмыляясь, он говорит: — Я немедленно свяжусь с Адрианом.

— Вау, власть — это весело, — говорю я ему.

— Ты — самое странное сочетание тепла и холода, с которым я когда- либо сталкивался, — заявляет он.

— Спасибо, я думаю?

Кивнув, он подтверждает: — Это был комплимент. Я нахожу это очаровательным.

Проводя пальцем по его обнаженной груди, я отвечаю: — Я нахожу тебя обворожительным.

— Да? — бормочет он, постельное белье шуршит, когда он притягивает меня ближе. — Давай посмотрим, смогу ли я очаровать тебя еще раз сегодня вечером.

Я улыбаюсь, наклоняя шею, когда его губы притягиваются к ней, как магнит, более чем счастливая быть очарованной им.

Глава одиннадцатая

Матео не приходит домой на обед, но он приходит на ужин. Поскольку это не обязательный воскресный ужин, там не так много людей. Франческа работает в пекарне, Винс и Миа приходят только по воскресеньям, Джоуи обычно появляется только тогда, когда появляется Винс. Сегодня только Матео, Алек и Адриан. Несмотря на то, что их всего трое, все они сидят на своих обычных местах, так что Матео один во главе стола, Адриан на противоположном конце, а Алек рядом с ним.

После того, как я приношу последнее блюдо, Матео подзывает меня.

Я закатываю глаза, но все равно наклоняюсь, чтобы попробовать его еду.

Он не останавливает меня, но даже не смотрит, как я это делаю. Он тянет коричневую папку через стол, толкая ее передо мной.

Я доедаю его еду, затем в замешательстве хмуро смотрю на папку. — Ты хочешь, чтобы я ее открыла?

Он кивает, берет столовое серебро и нарезает стейк.

Я открываю его и немного ошеломлена — и мне немного противно — видеть фотографию Артура Бродерика размером 8х10, явно сделанную без его ведома, когда он направляется в свой многоквартирный дом. Сейчас он постарел на добрых десять лет и выглядит довольно изможденным, но это определенно он.

— Да, это он, — подтверждаю я, захлопывая папку.

— Хорошо, — просто говорит Матео, отправляя в рот кусок стейка.

Я знаю, что мне, вероятно, следует вернуться к работе, но я просто продолжаю стоять там, уставившись на этого необычного человека. Я была более чем немного впечатлена угрозой прошлой ночью, но на самом деле я не ожидала, что он что- нибудь предпримет по этому поводу. Я не собираюсь возражать, если он захочет — одному Богу известно, со сколькими еще матерями- одиночками Артур встречался после моей, и поскольку моя мать не выдвигала обвинений, а я никогда не рассказывала, за ним может тянуться шлейф жертв.

Однако Матео Морелли, криминальный авторитет Чикаго, не совсем такой мститель, каким я его себе представляла.

Он бросает взгляд на меня, поскольку я все еще стою и смотрю на него. Я ничего не могу с собой поделать. Есть что- то бесспорно сексуальное в осознании того, что меня прикрывает спина самого безжалостного мужчины в Чикаго.

— Ты меня удивляешь, — говорю я ему.

Он пожимает одним плечом. — Детям вход воспрещен.

Я улыбаюсь, наклоняясь, чтобы нежно поцеловать его. Он роняет столовое серебро, его рука обнимает меня, но прежде чем он успевает усадить меня к себе на колени, я отстраняюсь. — Просто чтобы ты знал, я позволила бы тебе очаровать меня, даже если бы ты был совершенно разорен.

Я не даю ему возможности ответить, подмигиваю и направляюсь обратно на кухню.

-

Матео не будет дома всю ночь, когда я закончу работать. Однако я ожидаю, что в конечном итоге снова окажусь в его постели, поэтому принимаю душ и переодеваюсь в более удобную одежду, но все же наношу немного легкого макияжа. Несмотря на все то время, что мы провели вместе в постели, он еще не проснулся рядом со мной, так что он не видел меня без этого. Начнем с того, что я мало чем пользуюсь, но, учитывая, какие аккуратные и красивые вещи он любит, я думаю, что пока не буду туда заходить.

Я возвращаюсь в главный дом и нахожу Лили и Изабеллу в игровой комнате. Как и большинство комнат в особняке Морелли, игровая комната большая и абсолютно нелепая, но невероятная. Это длинная комната, и вся левая сторона смоделирована так, чтобы выглядеть как маленький город. Кирпичные витрины с окнами и дверями, а внутри — маленькие игровые площадки, соответствующие обстановке, рынок, книжный магазин, ресторан, пекарня, детский сад для игр в куклы и, по всей видимости, особняк Изабеллы.

— Мы в Париже, — сообщает мне Лили, подбегая показать сумки с вещами, которые они с Изабеллой только что "купили".

— Это… У меня нет слов, и я просто смотрю на маленький город, затем на Джу, которая понимающе улыбается.

— Почему у нас дома нет такого? — Спрашивает Лили.

Я качаю головой, стоя в 'Париже' и глядя в другой конец комнаты. Эта сторона тоже выглядит забавно, хотя и немного более обычно — небольшая крытая игровая площадка с качелями и горкой, площадка для игры в мяч, стол, полный художественных принадлежностей.

— Ты можешь остаться здесь навсегда, — говорит Изабелла Лили, принося ей пару фиолетовых солнцезащитных очков.

Лили надевает их без вопросов и сообщает мне: — Мы девушки из модной одежды.

— Ты хочешь, чтобы мы устроили для тебя показ мод? — Взволнованно спрашивает Изабелла. Затем, не дожидаясь ответа, она и Лили исчезают в ее "таунхаусе", где, по- видимому, есть гардероб для переодевания.

Подходя ближе к няне, я спрашиваю: — Что это за место?

— Бет любила Париж, — объясняет она.

— Это сделала Бет?

Джу качает головой. — Матео сделал это для нее после рождения Изабеллы.

— Вау, — бормочу я, снова оглядывая все это. — Это… честно говоря, это самая безумная, самая милая вещь на свете. Мой муж даже не стал бы красить спальню Лили. В конце концов, я сделала это сама.

— Матео не понравился бы твой муж.

Я посмеиваюсь над этим. — Нет, не понравился бы.

Пока девочки готовятся, Джу расстилает красный коврик и достает два стула из кладовки. Я немного смущена, но потом выходят девушки на пластиковых каблуках и в красивых платьях, и я вспоминаю, что они устраивают показ мод.

Я сажусь рядом с Джу и изображаю публику, но, когда достаю телефон, чтобы сделать снимки, понимаю, что у меня его нет.

Наклоняясь ближе к Джу, когда девушки направляются к другому концу красной ковровой дорожки на парижской улице, я спрашиваю: — Не могли бы вы, пожалуйста, сфотографировать для меня? У