Выживший Матео - Сэм Мариано

причинил мне вреда. Я перевожу дыхание. — Я услышала от кого- то, что он изнасиловал тебя, и я вспомнила твое лицо, когда назвала тебя его бывшей, и я должна была знать, но я не могла спросить его, потому что…

— Он бы солгал, — тихо заканчивает она.

У меня так сдавливает грудь, что мне приходится потереть ее. — Да.

Наступает короткая пауза, и хотя я хотела бы видеть ее лицо, я стараюсь не читать по нему ничего. Наверное, я была бы немного сбита с толку, если бы кто- нибудь задал мне этот вопрос, но с каждой миллисекундой, пока она не отвечает решительным нет, напряжение внутри меня и мужчины, на коленях которого я сейчас сижу, растет и растет.

Наконец, Миа заговаривает. — Я действительно рада, что ты спросил меня. Э- э… Нет, Матео определенно никогда не делал этого. Он никогда не причинял мне физической боли. Он был придурком, он играл со мной в игры и заставил Винса пройти через ад — но нет, он никогда не принуждал меня. Меня к нему тянуло, у меня унаследованная глупость по отношению к плохим мужчинам, а ему нравится играть в игры со всеми вокруг, чтобы оттолкнуть их. Думаю, я подошла слишком близко, может быть, поэтому ему пришлось поджечь мост. Сейчас мы ведем себя осторожно, дружелюбно, но, честно говоря, Винсу все еще это не нравится, так что едва ли. Там больше ничего нет — если вообще когда- либо было. Я никогда ему не подходила. Я не могла справиться с ним. Эти его безумные параноидальные наклонности, которые ты находишь такими очаровательными? Они сводили меня с ума. Я знаю, что пошутила насчет того, что вы пара, созданная в аду, но… тебе нравятся его эксцентричности. И если твой рот не вызывает у него желания убить тебя, эй, круто. Он ущербный человек, и тебе это нравится. Он не собирается находить это за каждым углом.

В этот момент я так сильно морщусь, что мое лицо наверняка останется таким навсегда. Тем временем голова Матео становится такой большой, что он никогда не сможет выйти из столовой.

— Будь осторожен с ним, но… Да, если он тебе нравится, не позволяй нашему тупому дерьму становиться у тебя на пути.

Массируя переносицу и избегая самодовольного взгляда Матео, я говорю: — Ладно, круто. Большое спасибо, Миа.

— В любое время.

Матео забирает телефон обратно, завершая разговор. — Нам следует чаще звонить Мии, — заявляет он.

Закрывая лицо руками, я бормочу: — Мне очень жаль.

— Какие мои параноидальные наклонности ты находишь восхитительными?

Проводя руками по щекам, я смотрю на него. — Я только что обвинила тебя в том, что ты насильник.

Пожимая плечами, он говорит: — Я не держу зла.

— Я самый плохой человек в мире.

— Ни в коем случае. Вернемся к тому, что тебя во мне восхищает.

Я толкаю его в плечо, прежде чем уткнуться в него лицом. — Мне очень, очень, очень жаль.

Он обнимает меня, слегка поглаживая плечо большим пальцем. — Ну, теперь ты знаешь, что никогда не должна сомневаться во мне.

— Возможно, это натяжка, — бормочу я, но слишком смущена, чтобы спорить.

— Я могу придумать несколько способов, которыми ты могла бы загладить свою вину, — предлагает он, его губы находят самые чувствительные участки моей шеи.

Я перекидываю ногу на другую сторону стула, так что оказываюсь верхом на нем. — Это было то, что я хотела от нее услышать, для протокола. Я не искала неприятностей, мне просто нужно было убедиться.

— Я понимаю, — говорит он, кивая и задирая юбку мне на талию.

Схватив его за галстук и удерживая неподвижно, я выдерживаю его взгляд. — Спасибо, что делаешь это для меня.

Кивнув один раз, сохраняя зрительный контакт, он говорит: — Я рад, что ты получила то, что тебе было нужно.

Все еще держа его галстук, я провожу свободной рукой по его груди. — Если ты все еще хочешь, чтобы я пошла к тебе в спальню, я готова увильнуть от своих обязанностей прямо сейчас.

Наклоняя бедра, чтобы прижаться ко мне своей эрекцией, он спрашивает: — Что ты думаешь?

Я наклоняюсь и дарю ему мягкий, продолжительный поцелуй, затем несколько коротких поцелуев вокруг его рта, прежде чем завладеть его губами и позволить своему языку передать глубокое, интимное извинение.

Отстраняясь, я глажу его по лицу и запускаю пальцы в его мягкие темные волосы.

Наконец, я слезаю с его колен, чтобы мы могли пойти в его спальню. Но он не встает рядом со мной, и я отпускаю его руку. — Ты идешь, или я одна?

— Не смей, — предупреждает он. — Голая в моей постели, но если ты начнешь без меня, будут последствия.

— Тогда не задерживайся слишком долго, — поддразниваю я, бросая на него дерзкий взгляд через плечо.

— Поверь мне, я задержусь ровно на столько, сколько потребуется, чтобы сообщить ремонтнику адрес Мии.

Глава тринадцатая

Субботним вечером, когда я возвращаюсь в комнату Матео, в ногах кровати лежат золотой подарочный пакет и черная сумка для одежды.

— Подарки, — бормочу я себе под нос, кладу открытку на одеяло и роюсь в сумке. Внутри я нахожу комплект из красного кружевного бюстгальтера и трусиков и пару самых красивых туфель, которые я когда- либо видела. Черные кружевные лодочки на платформе с красной подошвой.

Затем я расстегиваю молнию на сумке с одеждой, и внутри оказывается черное коктейльное платье без рукавов в стиле флэппер с золотыми блестками. Я издаю почти беззвучный визг, затем несусь в ванную, чтобы посмотреть на себя в зеркало в полный рост.

Поскольку Лили уже в постели, я остаюсь в комнате Матео. В любом случае, именно там я провожу большинство ночей, прокрадываясь обратно в свою комнату, когда остальные домочадцы спят.

Матео заходит чуть позже, но останавливается у двери. Я оглядываюсь, чтобы понять, почему он не зашел внутрь, и тут понимаю, что на его великолепной голове черная фетровая шляпа.

— О… Боже мой, — говорю я, уставившись на него.

Он снимает его и бросает на меня сухой взгляд. — Надеюсь, ты знаешь, что я никогда не появлюсь в этом на публике.

— Надеюсь, ты не планировал сегодня спать. Отбросив одеяла, я ступаю по мягкому ковру и обвиваю руками его шею, придавая ему лунатичное выражение, которое я лишь слегка преувеличиваю. — Как тебе удалось стать таким сексуальным?

— Я бы сказал, хорошие гены, но на самом деле плохие гены; мы все сумасшедшие засранцы.

— Но