Кровавый Прилив - Ричард Кнаак

Двое стражей незамедлительно рванулись к нему, третийсдерживал мередрейка на цепи и медлил; на его плече болтался рог, которым онмог предупредить лагерь или остальные посты. Первый людоед стремительновырвался вперёд. Фарос теперь просто извивался на земле, и Гром вынужден былпризнать, что у их предводителя неплохой актёрский талант. Юноша, словно толькосейчас заметив людоеда, простёр к нему руку и хрипло закричал:

— Хтова! Хтова!

Людоед лишь радостно захохотал, услышав просьбу о воде насобственном языке, и лениво пнул минотавра в бок. Второй, увидев, что опасностинет, развернулся и замахал погонщику мередрейка — мол, все в порядке.

Гром весь подобрался, готовясь к атаке. Фарос по-прежнемуувлечённо кривлялся, пока второй людоед грубо не пнул его дубиной под рёбра,приказывая встать. Но минотавр лишь заслонялся руками, громко завывая встрашных мучениях.

Третий страж что-то крикнул с моста, и людоед протянулшипастую дубину своему компаньону, очевидно, чтобы тот начал избивать Фаросавсерьёз и заставил того подняться. В то же мгновение Фарос вывернулся как змеяи выхватил оружие из расслабленной руки людоеда. Не успели оба стражаопомниться, как минотавр коротко размахнулся и изо всей силы ударил людоеда поколену.

Кровь брызнула на Фароса, а огромный стражник, взвыв отстрашной боли в перебитой ноге, не удержал равновесия и рухнул в огненныйпоток. Рокот лавы заглушил его крик, а Фарос, не вставая с земли, уже ударилобеими ногами второго стража. Пока тот поднимался, юноша нашёл взглядом Грома,заворожено наблюдавшего за схваткой, и указал на третьего стража.

Людоед с мередрейком оказался необычайно азартным существом;чувствуя себя в безопасности, он с интересом следил за схваткой напарника иФароса, время от времени успокаивая дёргающуюся рептилию. Наконец он решил, чтопора известить всех о поимке беглеца, и стянул с плеча рог.

Фарос встретил поднявшегося стража прямым ударом в челюсть.Раздался хруст костей, но и у минотавра заломило руку от боли.

В этот момент Гром выскочил на мост и понёсся гигантскимипрыжками к третьему стражу. Тот заметил его слишком поздно и первым делом решилподать тревожный сигнал. Видя, что не успевает помешать ему, Гром изо всех силметнул кинжал, метя в горло людоеда. К несчастью, клинок ударил тупой стороной,лишь заставив людоеда выронить рог и придушенно закашлять.

Мередрейк почувствовал, что цепь ослабла, и рванулся вперёд,правда, не к Грому, а к Фаросу. Фарос в этот момент уже прикончил второгостража и, вовремя услышав предостерегающий крик Грома, обернулся. Мередрейкбежал к нему как зелёная молния, жар лавы придавал рептилии скорость и реакцию.

Тогда Фарос, за время заключения неплохо изучивший повадкитварей, схватил меч одного из убитых стражей и точными ударами начал полосоватьтруп, лежащий перед ним. Затем он отступил в сторону и угрожающе нацелил меч наподлетевшего мередрейка. Тварь затормозила и, быстро оценив новую ситуацию,сделала такой выбор, на какой и рассчитывал минотавр: она предпочла многобезопасного мяса охоте на опасную добычу. Оставив вечно голодную рептилию засвоим страшным пиршеством, Фарос поспешил на помощь Грому.

Третий страж в этот момент отбросил минотавра в сторону иумудрился выхватить длинный кинжал.

— Ки а хиджа ф`хан, Урсув Суурт! — яростно вопил он.

Фарос попытался атаковать противника с ходу, но промахнулся,и ответный выпад людоеда достал его — кинжал оставил длинную рану на ноге,неглубокую, но болезненную. Тогда Фарос извернулся, нагнул голову и бросил себявперёд, вонзив рога в грудь людоеду, а затем, ощутив, что удалось пронзитьсердце врага, попытался оттолкнуть вздрогнувшее в агонии тело. Освободить рогасразу не получилось, и туша мертвеца потянула Фароса к земле.

Он рванулся, раз, другой…

С ужасным чавкающим звуком рога минотавра освободились.Фарос, тяжело дыша, посмотрел на труп людоеда, потом подтащил его к краю мостаи скинул в реку.

Рука подбежавшего Грома легла на его плечо.

— Как ты? Твоя нога…

— Моя нога в порядке, а тебе не помешает двигаться быстрее вследующий раз!

Оба минотавра оглянулись на мередрейка, ничего незамечающего вокруг, кроме своего кровавого пира.

— А с ним как?

— Пусть жрёт. Когда закончит, уползёт под какую-нибудь скалуи завалится спать. Давай поспешим, думаю, нас никто не слышал. Бери себедубину…

Фарос погладил добытый в бою меч. Он так давно не держал вруках настоящего оружия, что в последнем бою даже забыл о нём. Но с каждойминутой вес металла в руке наполнял минотавра уверенностью, заставляявспоминать некогда отработанные до автоматизма приёмы.

— Припасы от нас совсем не далеко…

Гром оторвал взгляд от чавкающего мередрейка и, осенив себязнаком Саргоннаса, поспешил догнать Фароса. У них оставалось не так многовремени — только до тех пор, пока новая стража не придёт сменить троицу умоста.

Вокруг лагеря прибавилось факелов, но осветить ими всепространство Сахд, конечно же, не мог. Впереди снова начали вырисовыватьсяместо пыток и диковинные устройства для мучений — Гром тяжело вздохнул изабормотал молитву. Фарос гневно покосился на него — неразумное поведение Громавыводило его из себя.

Внезапно тот повернулся и направился на восток. Юношанемедленно кинулся к нему и встряхнул за плечи:

— Ты что, опять за своё?!

— Прости меня, Фарос, — прошептал Гром, — но те головы нашестах… я должен что-то сделать! Это вопрос чести!

— Да о чём ты говоришь?!

Сын жреца тускло посмотрел сквозь Фароса:

— Иди к хижине, я встречу тебя там. Обо мне не беспокойся, ябуду рисковать одни. Ведь рабы все ещё здесь, значит, другие десять умрут посленашего визита. Я должен дать им шанс освободиться!

— У нас нет времени на подобные глупости!

Гром вновь двинулся по направлению к рабским загонам. Фароскрепко стиснул рукоять меча, затем издал стон и кинулся вслед. Спина набожногоминотавра отчётливо вырисовывалась перед ним — один удар, и это безумиекончится. Если он начнёт освобождать остальных рабов, они неминуемо погибнут,так лучше убить упрямца прямо сейчас.

Но Фарос размышлял слишком долго — Гром с занесённой дубинойбыл уже у самого загона и прицеливался по задвижке с цепями, запирающей на ночьнизкие двери. Звук первого удара эхом разнёсся в ночи.