Свет мой, зеркальце - Генри Лайон Олди

Он и не мечтал. Еще не хватало продукты портить!

Жадность требовала брать и брать, но Ямщик натравил на дуру всех собак здравого смысла. Пропадет! В холодильник не положишь — в холодильнике нет зеркал, все мигом обернется тыквой, как Золушкина карета, вернее, прокисшим супом из тыквы; а в теплом помещении с зеркальными стенами сыр тоже долго не протянет. Да, дубликаты, копии. И что? Ямщику претило набирать гору снеди, чтобы потом снести бо̀льшую часть на помойку.

Он огляделся в поисках Зинки — и не обнаружил зомби в зоне видимости.

— Котя!

— И правда! Ты откуда здесь? Потерялся? Кис-кис-кис…

Арлекин с откровенным скепсисом косился на мамашу, присевшую на корточки с целью подкупить «котю» лаской, и ее сопливое чадо. Мать с ребенком, как и другие покупатели в центре торгового зала, напоминали джиннов из мультфильмов: от макушки до пояса — люди как люди, а ниже — зыбкое марево. Ноги — хвосты змей-призраков: извиваются, метут по полу. Ближе к зеркальным витринам, там, где ничто не заслоняло дымные проекторы, человеческие фигуры обретали плотскую цельность. Странное дело: трехлетний карапуз, от горшка два вершка, тоже был материален верхней своей частью. К вывертам зазеркалья Ямщик привык, усвоил: ни одна закономерность не работает здесь на сто процентов. Из любого правила есть тьма исключений: одни безобидны, зато другие — только успевай уворачиваться!

— Кис-кис-кис!

Ага, как же. Арлекин просто разогнался.

— Котя! Хоцю!

С решимостью самоубийцы малыш двинулся к «коте», выставив вперед пухлую ручонку. Арлекин отодвинулся, удерживая дистанцию. Малыш продолжил наступление, но был пойман бдительной мамашей за капюшон курточки:

— Миша, не трогай! Поцарапает!

— Котя! Хоцю!

— Это чужая котя. Поцарапает, будет вава.

— Хоцю! Хоцю! Хоцю-у-у!!!

— Миша, прекрати!

Уразумев, что рыжий прохвост не расположен общаться с Мишей, женщина выпрямилась, продолжая удерживать рвущееся к коту чадо.

— Граждане, чей это кот?

Вопрос повис в воздухе. Ближайшие покупатели начали оборачиваться — и ответ пришел, откуда не ждали:

— С животными не положено!

С двух концов зала спешили охранники. Черную готичность их формы портили оранжевые надписи-штампы «ОХРАНА», сделанные на спинах курток. Тот, что повыше, на ходу бормотал в рацию; тот, что пониже, кричал:

— Запрещено! Немедленно заберите!

Блюстители порядка выглядели абсолютно материальными: от ботинок с тупыми носами до бейсболок с корпоративными эмблемами. Таким было особое свойство людей при исполнении.

— Заберите вашего кота!

— Это не мой кот!

— Котя! Хоцю!

— А чей?

— Откуда я знаю?!

— Вы его гладили!

— Я?

— Хотели погладить!

— Я хотела выяснить…

— Извините за недоразумение! Спасибо за бдительность!

— Коту здесь не место!

— Котя! Место! Хоцю!

— Миша, прекрати. Вот дядя охранник заберет тебя!

— Не забе’ёт!

— Заберет и поставит в угол.

— Не хоцю-у в угол!

— Идем, купим тебе…

— Шикалатку! Хоцю шикалатку!

— Граждане, чей кот?!

— Приблудный. Давай, обходи сзади…

Ямщик занял позицию поудобнее и принялся наблюдать за развитием событий. За Арлекина он не беспокоился. Вокруг начала собираться толпа зевак. Призывы «Разойдитесь, граждане! Здесь нет ничего интересного!» зевак только раззадоривали. Хамски задрав заднюю лапу, Арлекин вылизывал себе причинное место. Когда охранник, решив, что подобрался достаточно близко, прыгнул на кота, Арлекин перебрался на метр дальше, и охранник с размаху грохнулся на четвереньки.

— Блин!

Похоже, бедняга зашиб колени и локти. Напарник кинулся к нарушителю спокойствия, желая принять участие в охоте, но Арлекин, шут гороховый, нырнул под ноги почтенной публики — и исчез.

Исчез для всех, кроме Ямщика. В отличие от обитателей первичной реальности, Ямщик прекрасно видел рыжего прохвоста, и качество отражений не играло тут никакой роли. Еще одна загадка без ответа: Ямщик не раз имел возможность убедиться, что Арлекин, как и любой представитель кошачьего племени, переходит в зазеркалье и обратно с легкостью актера, скрывающегося за занавесом и вновь выходящего на авансцену. Вероятно, Арлекин вообще не различал реальности, а значит, не замечал переходов. Дорого бы дал Ямщик за такое умение — но, увы, никто не предлагал ему новый талант, пусть даже по драконовской цене. Спросить у Арлекина? Умей кот говорить, наверняка бы не ответил. Нет, не из вредности — вот вы сумеете объяснить, как вы засыпаете и просыпаетесь? А научить этому человека, который никогда не засыпал? Или никогда не просыпался?!

— Где он?

— Куда делся?!

— Туда! Туда побежал!

Смех, гам, сутолока. Качаются руки с мобильниками, включенными на запись. Можно не сомневаться: сегодня же кадры с незадачливыми котоловами появятся на YouTube.

— Вставай! Надо его найти…

Арлекин подошел к Ямщику, подставил челюсть: чеши! Ага, тут, пониже. Даром, что ли, мы тебя потешали? Вот ведь, подумал Ямщик, выполняя приказ. Угадала Кабуча с именем, надо же…

— Зинку не видел? — спросил он у кота.

Арлекин прислушался, повернул голову влево — и вытянул шею, всматриваясь в закуток между хлебобулочным стеллажом и раскладкой конфет. Ямщик проследил за кошачьим взглядом…

— Зинка! А ну кыш!

Облапив за плечи бритоголового амбала в пуховике нараспашку, Зинка сладострастно вылизывала мясистый, в три складки, затылок бедолаги. Широченная грудь амбала, затянутая в бордовую футболку с эмблемой «Chicago Bulls», вздымалась тяжело, с одышливой натугой. Пивной живот трясся, словно мешок ртути. Лицо, еще минуту назад цветом схожее с футболкой, бледнело, сверкало от внезапно выступившего пота. Амбал жалко моргал и дышал через рот, как при гайморите.

— Зинка! Я кому сказал?!

Вот зараза, оглохла. Была б видимой, не миновать бы воплей охраны: «Граждане, чья это зомби?!»

— Брось мужика! Брось!

Арлекин оглянулся на Ямщика: разобраться? Не дожидаясь команды — ну ладно, просьбы — кот с внезапной прытью метнулся через зал, подлетел к обедающей мертвя̀чке и с яростью зашипел на покойницу. Спина дугой, хвост пистолетом; Арлекин распушил шерсть, сделавшись в полтора раза больше. Зинка попятилась, выпустила жертву, с растерянностью заморгала — точь-в-точь амбал. Бритоголовый выдохнул, утер пот со лба и вразвалочку — матрос, сошедший на берег после кругосветки — потопал к ликеро-водочному отделу. Правильно, чувак, соображаешь. Водочки тебе сейчас — в самый раз. А тебе, Зинка…