Легенды Крыма - Никандр Александрович Маркс

Не тот, что загубил несчастную. Другой, сердце которого поет светлый канон. Он придет к могиле в ночь под великий праздник, поднимет тяжелую могильную плиту, чтобы мятущаяся тень могла слиться с тенью братьев.

Как никогда сами собой зазвучат в ту ночь колокола старого храма.

И разнесут по земле мелодию мира и любви.

Пояснения

Легенда относится к одному из древнейших памятников христианства в Крыму, к церкви Иоанна Предтечи в Керчи, построенной, как полагают, в VI веке. За это говорит характер постройки, во многом напоминающей Пицундский храм. На одной из колонн у левого клироса сохранилась надпись на греческом языке: «Здесь покоится раб Божий Кириак, сын Георгия, преставился месяца июня 3, часа 10, в лето от Адама 6260» (т. е. в 752 г.). В церкви сохранился каменный престол, по преданию от времени сооружения храма. Легенда сохранила память о тех временах, когда христианство и прежний языческий культ существовали вместе. Как известно, первые христиане появились в Крыму в конце I века, но затем благодаря принятым императорской властью мерам распространение новой веры встретило большие затруднения, и только с середины VI века, со времен Юстиниана, принявшего под свое покровительство Южный берег Крыма, христианство стало вытеснять в Крыму старый культ. Легенду о старом храме, который действительно от времени ушел в землю на целых 8 ступеней, рассказывала мне жительница Керчи Татьяна Васильевна Маркс.

Описание церкви помещено в Ж. М. Н. П. 1837, т. XIII, стр. 632; в статье «Древняя Иоанно-Предтеченская церковь в Керчи», помещенной в Правит. Вест. 1891 г., № 53; у Кандараки (Ист. Арх. Крыма) стр. 341; в Записках «Общества истории и древностей», т. 1, стр. 323 (Остатки христианских древностей в Крыму) Гавр. Арх. Херс. и Тавр.

Боспор – название пролива, на берегу которого расположена Керчь, но греки применяли это название и к городу.

Семь колодезей

Феодосийская легенда

Кем были вырыты в степи «семь колодезей» – не помнят. Рассказывают только, как случилось, что ушла из них вода.

Семь колодезей уже были, когда в той местности поселился старый немец, у которого было шесть сыновей.

Пересчитал немец колодцы и сказал:

– Нужно иметь еще одного сына.

И у немца родился седьмой сын, Фриц.

По праздникам старый немец сидел у семи колодезей, курил трубочку и смотрел на Фрица.

– Из этого парня будет толк.

Фриц скакал верхом на палочке и кричал, что люди проливают на землю много воды.

А когда подрос, стал упрекать отца:

– Почему даешь воду даром?

– Из этого парня будет толк, – говорил, но уже не так весело, как прежде, старый немец.

Однако не хотел нарушить местный обычай и давал людям воду по-прежнему без платы.

– Если не дам, может быть неприятность.

Прошли годы. Сгорбился старик, а Фриц вырос в огромного мужчину. Боялись его рабочие. Силищи такой – на сто верст не найти. Стал побаиваться его и отец.

– Не пожалеет, если рассердится.

Случилось, что один за другим умерли все шесть братьев, и у старика остался один Фриц.

Готов был все сделать для него отец и только в одном не хотел уступить: не хотел закрыть для народа семь колодезей.

– Пока жив, этого не будет, а умру – делай, как знаешь. Если имеешь шпоры, можешь пришпоривать.

И вскоре умер.

Похоронил Фриц отца и запер семь колодезей на ключ.

– Кому нужна вода – пусть платит.

Поднялся в народе ропот:

– Бога побоялся бы.

Услыхал об этом Фриц. Стали холодными глаза. И велел не давать воды и за деньги.

– Пусть подохнут, если так.

Не знали люди, что делать. Как жить без воды. Просили Фрица.

– Хорошо, – сказал Фриц.

И велел отпускать воду всем, кроме одного.

– Он ругал мою веру, капли ему не дам.

Схватил мужичонку за шиворот и выбросил со двора. Упал мужичонка на камень и отбил себе печенку. Целый день мучился, а к вечеру стал помирать. Пересохло горло, внутри все жгло.

– Испить бы…

Но немец, чтобы не дали пить умирающему, велел запереть семь колодезей до утра. И не было воды.

Потянулся мужичонка перед зарей, какое-то слово сказал и умер.

Не поняли люди его слова, но пришлось оно Богу к уху.

И когда утром Фриц послал за водой для себя, ему сказали, что ушла вода из семи колодезей.

С тех пор и нет ее.

Пояснения

«Семь колодезей» – железнодорожная станция на 44-й версте от Феодосии по Керченской линии. У станции экономии немецких колонистов. Поселения последних в Феодосийском уезде появились еще в первой половине XIX века. Окрестности «Семи колодезей», как вообще весь Керченский полуостров и в особенности его юго-западная часть, чрезвычайно бедны водой, и вопрос о воде – больной вопрос для местных жителей. Факт исчезновения воды из колодцев в местности, изобилующей грязевыми сопками, какой является Керченский полуостров, не представляет ничего необычного, так как естественным последствием явлений тектонического характера являются разрывы и другие нарушения напластований, которые могут повлечь за собой уход воды в более глубокие слои. Легенду рассказывал мне мой садовник Алексей Фролов, долгое время служивший в экономии у «Семи колодезей».

Мыс Ильи

Феодосийская легенда

Чем ближе к Ильину дню, тем ниже нависают облака, душнее становится воздух и чаще ночные грозы.

А в Ильин день затемнятся облака, забегают змеи молний и треском громовых раскатов напомнит о себе пророк.

Беда попасть тогда в море. Хорошо, если только сорвет снасти. Иной раз закружит судно, швырнет на скалу и щепками выбросит у мыса Ильи.

Помолись, моряк, на церковь пророка – не случилось бы несчастья.

А видна та церковь с большой дали, хотя и невелика она. Такая, какие строили в давние времена.

В те времена, когда верили в Вышнюю силу и знали свою слабость перед Нею. Хотя и были смелы, пожалуй, смелей, чем теперь.

Не выдумали люди, что Илья, сын Тамары, построивший церковь, в открытое море ходил на дощанке.

А когда стал богатым и завел свой корабль, в самую страшную бурю не боялся оставить гавань и в декабрьский шторм поднимал паруса.

Но раз случилось выйти под пророка Илью. Освирепело в тот день море, озлились небеса, и попрятались люди в жилища. А Илья Тамара поднял сразу флакос и тринесту и белой чайкой унесся в волну.

Кто рискнул бы сделать это теперь? Разве только сумасшедший.

Далеко ушел Тамара в море, не стало видно берегов. Не знал он опасности и не верил в рыбачью сказку об Илье.

– И молния, и гром – от облаков.

И когда подумал так, накатился на судно вал выше мачты на много