Тайна Анри Пика - Давид Фонкинос

Жереми допивал свое пиво, не спуская глаз с Магали, и она слегка отвернулась, пытаясь скрыть смущение и через силу выдавливая из себя какие-то пустяковые слова, лишь бы нарушить это невыносимое молчание. Но Жереми попросил ее не церемониться: она вовсе не обязана его развлекать. Они могут посидеть и молча, так даже приятнее. Он презирал всякие условности в отношениях между людьми, и в первую очередь вот эту необходимость беседовать, когда остаешься с кем-то наедине. Тем не менее он же и заговорил первым:

– Странная у вас библиотека.

– Почему странная?

– Да вот ваш закуток для отвергнутых книг, разве это не странно? Прямо какое-то про́клятое место, чуть ли не книжная преисподняя.

– Это была не моя идея.

– Ну а ты-то сама что думаешь об этом?

– Ой, я вообще об этих рукописях начисто забыла. А потом вдруг появился роман Пика…

– И ты уверена, что его действительно написал он?

– Ну конечно! Почему бы ему не написать книгу?

– Да потому. Представь себе: вот ты с утра до ночи готовишь пиццы, никогда не читаешь книг, а после твоей смерти вдруг выясняется, что ты накропала целый роман. Разве это не странно?

– Н-ну… не знаю…

– Вот тебе приходилось когда-нибудь делать то, о чем никто не знает?

– Нет…

– А эта библиотека отвергнутых книг – кто ее выдумал?

– Жан-Пьер Гурвек, он и взял меня сюда на работу.

– А сам он писал что-нибудь?

– Не знаю. Я не так уж близко была с ним знакома.

– Сколько же вы проработали вместе?

– Чуть больше десяти лет.

– Значит, на протяжении десяти лет вы с ним сидели бок о бок в четырех стенах, а теперь ты утверждаешь, что не знала его?!

– Ну, в общем… мы, конечно, беседовали. Но о чем он думал… это мне неизвестно.

– Я так понимаю, ты прочтешь мою рукопись?

– Не знаю. Разве что ты сам меня попросишь. Я никогда не заглядываю в книги, которые мне приносят. Надо тебе сказать, многие из них очень плохие. Теперь все воображают себя писателями. Ну а после успеха Пика тексты стали еще хуже. Послушать этих авторов, так все они непризнанные гении. Так мне и объявляют. Меня уже тошнит от всех этих неприкаянных.

– Ну а я?

– Что – ты?

– Что ты подумала обо мне, когда увидела?

– …

– Не хочешь говорить?

– Я подумала: «Какой красавчик!»

Магали сама себе дивилась: неужели она способна так выражаться – просто и откровенно?! А ведь ее вполне мог шокировать этот допрос – но нет, ей хотелось говорить с ним еще и еще и пить до самого утра, в сумасшедшей надежде, что эта ночь не приведет к новому дню, а затеряется в какой-нибудь фантастической петле времени. Магали была человеком прямым и открытым, но никогда не говорила вслух о своих чувствах. Так почему же сейчас она призналась, что считает его красавчиком? Наверно, потому, что это было самое главное ощущение, подавившее все остальные. Беседа с ним доставляла ей удовольствие, но это было ничто по сравнению с желанием, которое поднималось в ней. Как давно она не испытывала такого? Она и сама не помнила – может, вообще впервые в жизни. Желание было таким же мучительным, как эротическая пустота предыдущей жизни. А Жереми все смотрел на нее, смотрел неотрывно, с еле заметной улыбкой, – казалось, он испытывает удовольствие оттого, что тянет время, не торопит события.

Наконец он встал и подошел к ней. Опустил голову ей на плечо. Магали постаралась затаить дыхание, боясь, что он услышит смятенное биение ее сердца. Потом он провел рукой по ее телу, сверху вниз, приподнял подол юбки и прежде даже, чем поцеловать, проник в нее пальцем. Она свирепо стиснула его плечи; одно только это прикосновение унесло ее в давно забытый волшебный мир. Вот тогда-то он и впился ей в губы властным поцелуем, крепко надавив на затылок; Магали откинулась назад, легкая, почти невесомая, словно ее тело растаяло от блаженства. Жереми взял ее руку, прижал к своему члену, и она подчинилась его воле, не рассуждая, действуя с неловким усердием, хотя он и без того был уже достаточно возбужден. Он велел ей встать, повернуться спиной и бесцеремонно овладел ею сзади. Магали даже не сознавала, сколько времени это длилось, – каждый миг заслонял предыдущий в остром наслаждении, которое затмевало память о реальности.

6

Теперь они оба лежали на полу, в полутьме, – Магали с задранным подолом и Жереми в спущенных брюках. Она услышала телефонный звонок: наверняка это муж, ну и пусть. Ей все было безразлично, хотелось только одного – отдаться еще раз, сегодня же вечером; и вдруг ее пронзило удивление: как она могла столько времени жить без мужских тел?! Но все-таки она встала и привела в порядок одежду, стыдясь своей наготы. Неужели он мог хотеть ее? И отчего именно ее? Ему, наверно, ничего не стоило поиметь любую женщину. Прямо наваждение какое-то… или встреча из тех, что бывают только в фильмах. Нет, ни в коем случае нельзя принимать это всерьез, но почему бы не насладиться красотой этого мгновения; он ведь потом уйдет, ну и прекрасно, а она сможет вспоминать и вновь переживать каждую секунду их встречи, и это позволит ей верить, что жизнь еще не кончена.

– Зачем ты одеваешься?

– Я… не знаю…

– Тебе пора домой? Тебя ждет муж?

– Н-нет… то есть… да.

– Мне бы хотелось, чтобы ты осталась; ты можешь? Я-то уж точно здесь заночую, если позволишь. Не успел снять комнату.

– Да, конечно.

– И я опять хочу тебя.

– А ты не считаешь меня…

– Что?

– Ну… слишком полной?

– Да вовсе нет. Я люблю женщин в теле, мне с ними как-то спокойнее.

– Значит, тебе так сильно хотелось успокоиться?

– …

7

Встревоженный Жозе прислал Магали вторую эсэмэску: он сейчас приедет за ней в библиотеку. Она написала в ответ: «Извини за опоздание, засиделась над инвентарными списками, скоро вернусь». Потом кое-как сгребла в кучу свои вещи, исподволь бросая взгляды на мужчину, с которым только что занималась любовью.

– Так… значит, я – инвентарный список, – вздохнул он.

– Мне надо идти, иначе…

– Не беспокойся, я понимаю.

– А ты… будешь здесь завтра утром? – спросила Магали, заранее зная ответ. Он, конечно, уйдет, такие мужчины всегда уходят. Однако Жереми уверенно сказал, что да, будет, – и, похоже, не обманывал. Он поцеловал ее на прощание, ничего больше не добавив. А Магали чудилось, будто она слышала нежные слова. Может, он и впрямь их произнес? Ее смятенные чувства преображали эту минуту в одну из тех коротких галлюцинаций, когда нужно крепче уцепиться за партнера, чтобы убедить себя в реальности происходящего. Наконец он все-таки шепнул: «Завтра утром приходи до открытия библиотеки, разбудишь меня губами…» Магали не стала раздумывать над точным смыслом этой эротической просьбы; сейчас ей хватало счастливого сознания, что через несколько часов, когда они снова будут вместе, ее ждет такое же дивное плотское наслаждение.