Институт благородных отбросов - Екатерина Круглова

— Дура! — поставили ей диагноз орки.

Никогда прежде Тори не думала, что вопль: "На турник, сопля!!!" так приятно услышать в свой адрес.

— Сэр! Есть, сэр! Уже лезу, сэр!

* * *

У турника оказалась всего пара мелких недостатков: он был на высоте четырех хрущобных этажей, и он был там не один.

Справа от Виктории остервенело подтягивалась главная гномка. Туника на ней пропиталась потом, косички повисли сосульками, глаза девушка крепко зажмурила, губы закусила почти до крови. На лице, усеянном шариками и кольцами, сияло неоновой вывеской: "Если я что-то не вижу, этого нет!". Тори на всякий случай устроилась поближе к ней: вдруг придется ловить?

Левый турник заняла де Ре-младшая.

Минуту или две все молчали.

Дальше вполне предсказуемо началось то, о чем гоблинский поэт мира Энзэ сказал:

"Коль три девицы сели под окном,

То будет вечер сплетен. Или рухнет дом".

Первой не выдержала Тори:

— Девочки, не знаете, почему физрук сегодня такой злой? На собеседовании был вполне адекватный…

— Полнолуние, — выплюнула гномка. — И эта!

Приоткрыв на секунду глаза, она стрельнула злым взглядом в Жози и снова зажмурилась. — Не эта эта, — снизошла она для пояснений.

— Ага…

Как гномка вычислила прибытие де Ре, можно было не спрашивать: цветочные духи Жозефин перебили все запахи спортзала. Еще от них немножко хотелось крикнуть: "Газы!!!" и напялить респиратор, но Виктория победила тоску по ОБЖ.

Она улыбнулась Жози так приветливо, как только могла. Де Ре-младшая ответила вполне дружелюбным взглядом: после скандала в столовой она стала единственной спутницей дракона. Определенно, ее это устраивало.

— Иззи явилась на занятия в бальном платье и туфлях, — поведала она Тори. — Брунс ее выгнал, конечно же. Теперь неделю не вылезет из кухни.

Виктория задумалась. Изабель казалась здравомыслящей и практичной. Что же это было: протест? Крик о помощи? Попытка соблазнить преподавателя? Гм. Последнее весьма сомнительно.

Еще с минуту они тяжело дышали и потели. В этот раз, как ни странно, первой заговорила вовсе не Тори:

— Лебедка!

Виктория задумалась еще глубже, чем над проблемой Иззи, точнее — просто оторопела. То ли ее обозвали, то ли предложили купить оборудование. Еще был вариант, что золотой переводчик окончательно сбрендил.

— Лебедка, дочь Шлямбура, сына Кувалды! — отчеканила гномка и немного открыла глаза. На "Приятно познакомиться" их выражение не тянуло, но Тори умела ценить малое:

— Виктория, дочь Бориса, сына Василия, очень рада!

— Ну да, — последовал саркастичный ответ, и новая знакомая отправилась в долгий путь на пол. Виктория совершенно случайно решила спуститься следом — чуть отставая, чтобы никого не обидеть.

В том, что новая знакомая обидчива, можно было не сомневаться. С другой стороны, первый шаг сделан — маленькая, но радость.

* * *

Тори вымылась и надела чистую блузку. Не помогло: повар смотрел на нее, как на Чумного Доктора, который привез тележку трупов под видом овощей.

— Нет! Уходите! Морис скажет полковнику, что вы тут были и очень помогли.

— Но ведь это — неправда, — расстроилась Тори. Не то чтобы она рвалась работать, скорее — проверить одну теорию. А вот ради этого можно было и поработать чуть-чуть. — Изабель же вы пустили, — пошла она ва-банк.

— Изабель — другое де… — начал Морис, осекся и уставился на Тори, раздувая ноздри. — Вы — коварная молодая особа! Морис любит особ с изюминкой! Но Морис не потерпит халтуры на кухне, ясно?

— Есть, сэр! — вытянулась по струнке Виктория.

— Ой, вот это все оставьте солдафону, — махнул полотенцем повар.

— Зажмурьтесь! — велел он, когда Тори вошла в маленькую неприметную дверь. От чего привычка не спорить с начальством спасла Викторию, она не узнала. Но брызги, которыми окатила ее мраморная горгулья, пахли более чем странно.

После этого Тори выдали белый халат, белые тканые туфли и шапочку. Просто операционная какая-то, а не столовая! Виктории такой подход очень понравился. Даже кухня садика номер восемь не была так стерильна, как владения Мориса.

В белой-белой кладовке сидела белая-белая девушка Тори и чистила почти белую картошку — ма-а-аленький недобор для полноценной артхаусной страшилки. Другие повара-призраки вбегали, брали то и это, убегали снова. Прошел почти час, прежде чем Виктория дождалась:

— Иззи! Привет! Мы сегодня — товарищи по несчастью, да? Физрук просто лютует!

У Изабель сделалось такое лицо, словно ее поймали на всех смертных грехах и парочке несуществующих. В следующий миг она уже рвалась убивать.

— Да брось, — Тори даже позу не поменяла. — Что плохого, если ты любишь готовить? Завидую белой завистью: у меня получатся только разогревать в микроволновке.

— Скажи это моему отцу! — прошипела Изабель, ощерив острые зубы.

— Ладно, — пожала плечами Тори. — Когда ближайшее родительское собрание?

Де Ре-старшая устало прислонилась к дверному косяку:

— Человек, ты — нормальная? Как ты вообще ухитрилась прожить столько лет? Вендиго готовят только своих жертв, и то — не всегда. А мы с Жози вообще не едим разумных из-за аллергии. Этого оказалось достаточно, чтобы папенька отрекся от нас. Узнай он, чем я здесь занимаюсь… сожрет! Буквально.

— О.

Чужая тайна вдруг перестала казаться умилительной. По идее, Тори должна была испугаться. Вместо этого ей сделалось стыдно. Ковыряя ножом ни в чем не повинную картофелину, она подыскивала слова извинений. Неожиданно ее взгляд наткнулся на нечто немыслимое: среди белых поваров мелькнула фигурка в плаще с капюшоном. В буром плаще с капюшоном.

— А-а-а… — ткнула она пальцев вслед нарушителю. Иззи фыркнула:

— Ну, теперь еще к Безымянному Гоблину прицепись!

— К кому?!

— К преподавателю духовных практик! Он так стар, что стал из зеленого серым. Морис им восхищается. Разрешает приходить когда угодно за травами для чая. Ты в курсе, что твой Чарли берет у него уроки медитации? Надеется прожить так же долго, — Изабель презрительно фыркнула. Настроение Тори испортилось окончательно. Снова ей напомнили о том, чего не существует. Нет у нее никаких отношений с принцем! И к чему весь этот сарказм, разве плохо, что гарант мира на континенте проживет много лет?!

Хотя…

Изабель плохо. Ей самой плохой. Да в кого пальцем ни ткни сегодня — всем плохо. Даже крысам.

Тори убрала белый нож в белый ящик белого стола.

— Если что, я умру вместе с вашей тайной, — без тени улыбки сказала она Изабель.