В тихом омуте - Виктория Платова
Шрифт:
Интервал:
* * *
…Я проснулась очень поздно и сначала долго не могла понять,где я нахожусь. Прямо в лицо мне смотрела жизнерадостная зеленая сороконожка изплюща, а бок подпирал видавший виды Санта-Клаус с лицом грузчика из овощногомагазина. Я положила руку ему на голову, и тотчас же в носу у него замигалалампочка и из чрева исторглась громкая мелодия рождественской песенки “Джинглбеллз”. Я не знала, как заткнуть Санта-Клауса, и под незатейливый мотивчик сужасом вспомнила события предыдущего дня и бессонную полубезумную ночь.
На полу все еще валялись листки из альбома со следами моихразмышлений. И даже сейчас они показались мне смешными, следовательно, какое-торациональное зерно в них было.
И тут раздался требовательный звонок в дверь, эхомпрокатившийся по пустой квартире. Я слышала, как Гуля открывает дверь и скем-то полушепотом говорит. Исписанные бумажки, валявшиеся на полу, лезли мне вглаза, но я даже не могла пошевелиться, чтобы собрать их. Обливаясь потом, янакрылась одеялом с головой и, оцепенев, ждала, когда наконец они откроют дверьи войдут в комнату.
Ну все. Вот и сказочке конец, а кто слушал – молодец,Конечно же, они нашли мои старые записные книжки – да мало ли, чего они тамнашли… И вычислили людей, к которым я могу податься – их не так уж много этихлюдей… Нужно же было быть такой дурой, чтобы остаться здесь… И хорошо, если этодоблестная милиция. А если нет?
Я зажала зубами уголок подушки, чтобы не закричать.
Ладно, чего ждете, пора и честь знать.
Но секунды складывались в минуты, а никто не входил. Простождать дальше было невозможно.
Я быстро оделась и отправилась на кухню, никого так и невстретив по дороге.
Гуля сидела в кресле-качалке и читала Кортасара.
– Хорошая вещь, – облизывая пересохшие губы, выдавалаиз себя я, – доброе утро.
– Прелестная, – не поднимая головы, ответила Гуля, –особенно “Игра в классики”.
– Да нет, я о кресле. В нем можно спокойно умереть.Сколько стоит?
– Не знаю. Это Кал Калыч привез, наш банановый король.Как спала?
– Божественно, – честно призналась я, – а кто приходил?
Независимей, независимей нужно задавать такие вопросы. Наукатебе на будущее.
– Да нянька за деньгами заезжала. Говорит, кончились уних. Сама, должно быть, их и профукала в преферанс.
– И дала?
– Дала, а что делать. Сообрази чего-нибудь пожрать,если хочешь. Мы уже позавтракали.
"Мы” относилось к ней и малышу.
Есть мне не хотелось, я согрела себе чаю и, обжигаясь,быстро выпила его.
– Неважно ты выглядишь при свете дня, – заметилачестная Гуля.
– Не всем же на подиумах блистать. Как твои мужья-топоживают? – Впрямую спросить о Леве я не решилась.
– Пес их знает. Деньги исправно подгоняют и не докучаютлишний раз. Это самое главное.
– Забавные у вас отношения… Особенно этот мне нравился.Лева, кажется… Он-то как?
– Лейкинд, что ли? Живет, что ему сделается. Вот впрошлый раз фаршированную щуку притаранил. Я ее нянькам скормила. Он в Штатысобирается на ПМЖ. Вроде работу ему предлагают. Может, уехал уже. Он ведь у настакой – жидочек смирный, не худой, не жирный.
Я с трудом подавила возглас разочарования. Так всеотносительно хорошо просчитать и так бездарно провалиться. Но, может быть, яеще успею. Может быть…
– Никого из наших не видишь? – Мне нужно было уезжать,но уехать вот так, сразу, мне показалось невежливым.
– Да кого я здесь на хуторе увижу? Разве что ты заедешьна ночь глядя. И то наверняка случайно в наших пенатах оказалась. Хотя заезжалтут осенью этот… Туманов, что ли… Володька. Сняться мне предлагал для обложкикакого-то его сумасшедшего журнала. В обнаженном виде. И это на девятом-томесяце.
– А ты?
– Да послала его. Чаем напоила и послала, хоть он иупирался рогами, говорил, что снимок будет потрясающий, а-ля Деми Мур. А машинау него шикарная.
– Красный “Форд”? – машинально сказала я.
– Ну, насчет “Форда” не знаю, но красная – точно. Цветбоя быков, солидная штучка.
Значит, запись в телефонной книжке Нимотси действительнокасалась встречи с Тумановым, но сейчас мне не хотелось с этим разбираться. Какбы невзначай я повернула голову и посмотрела на часы, висящие над плитой. Часыбыли забавные, циферблат расписан под Гжель – и мне на секунду захотелось иметьв кухне такие же. Славно они будут смотреться под деревянной полкой с .
Я тут же одернула себя – какая полка, какие часы? У тебятеперь и кухни-то нет. И неизвестно, когда появится. И появится ли вообще…
– Твои часы правильно идут?
– Правильно, что им сделается. Симпатичная вещичка, да?У меня еще к ним набор тарелок есть и копилка. Валик привез, наш банкир, нашрождественский вклад.
– Начало первого! Мне пора, Гулька. У меня встреча вдва, в Доме кино.
– Ну, давай. – Гуля не выразила по поводу моего отъездани сожаления, ни радости. – Заезжай, если вдруг поблизости от нашей глушиокажешься. Я понимаю – целенаправленно ехать – много чести однокурснице твоейГузель. Но если рожать надумаешь – тогда уж непременно – у нас тут колясок иодежки на батальон, ну и прочих сопутствующих товаров. Лучше двойню.
– Насчет двойни я подумаю. И обязательно как-нибудьзаеду. – Я даже не знала, увижу ли я Гулю еще когда-нибудь.
Мы церемонно расцеловались, я забрала вещи и уехала.
До вечера я околачивалась по Москве, пугаясь любогопоявления в зоне видимости людей в форме. Иногда мне казалось, что за мнойкто-то следит, и тогда я понимала фатальную манию преследования, которой былзаражен Нимотси… Детский страх был смешон, но справиться с собой я не могла.
Если так и дальше пойдет, то ты умрешь от разрыва сердцаиз-за какого-нибудь пустяка, как волнистый попугайчик.
…К вечеру я наконец добралась до проспекта Вернадского.
Я прекрасно помнила дом и квартиру Лейкинда, но дала себееще полчаса в полутемном подъезде; чтобы собраться с мыслями и нащупатьнепринужденную линию поведения. Возможно, он уже уехал, а если не уехал – тооколачивается на работе, а если не на работе, то двинул в ресторан, а если не вресторан – то развлекается с очередной любовницей…
И, когда желание не идти к Леве достигло наивысшей точки, ярешительно поднялась по лестнице на третий этаж и нажала кнопку звонка.
Лева открыл не сразу – уже тогда, когда я, облегченновздохнув, собралась уходить.
Он поддерживал джинсы руками – ремень был расстегнут – идержал под мышкой мятую газету: Лева был фанатом прессы и, как рассказывалаГуля, читал все – от солидных изданий до последних бульварных газетенок.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!