Америка. Приехали! - Григорий Хайт

работающим в Хай Тек. Одним из тысяч эмигрантов, прибывших в Калифорнию из стран всего мира.

Я познакомился с Юрой в те далёкие времена, когда перестройка в СССР была в полном разгаре, народ постигал азы демократии, боролись с пьянством, вырубались виноградники, километровые очереди за водкой опоясывали универсамы, и из Советского Союза выезжал любой, кто желал его покинуть. Юра помог мне на тех самых первых порах, когда вновь прибывший, перепуганный эмигрант, без языка и без средств существования делает первые шажки в новой стране. Юра показал мне дорогу в Хай Тек и, как бы это ни смешно звучало, привёл на ланч в мой первый в жизни Макдоналдс. Встречались мы впоследствии не очень часто, но регулярно на пикниках, на природе, где обменивались всяческими эмигрантскими новостями.

После успешного провала перестройки и развала Советского Союза Юра вдруг сообщил мне, что он подумывает о поездке на родину, куда-то на Украину. Я с жаром и даже каким-то возмущением отговаривал его, приводя неотразимые доводы. Советский Союз вроде развалился, Украина вроде самостоятельное государство. Но бывшие приговоры никто не отменял, из тюрем никого не выпустили, да и "контора" хоть плохонько, да работает. А ехать туда, имея расстрельную статью, — это просто самоубийство. Юра внял моим доводам, да и, впрочем, он сам это понимал и лишь храбрился. Но решил всё-таки позвонить своим родным, поскольку сейчас это вряд ли могло навредить. А потом ещё через какое-то время он позвонил мне и, захлёбываясь от восторга, начал рассказывать свои новости. Его телефонный звонок домой едва ли не убил его родных. Ещё бы ‒ звонок с того света. Юрины родители его уже давно похоронили. После всех этих историй с расстрельным приговором к его родным на дом явилась парочка КаГэБэшных агентов и официально объявили, что предатель родины Юра не укрылся от длинных рук КГБ и приговор приведён в исполнение. Конечно же, лгали, мерзавцы. Не имея возможности дотянуться до Юры, решили отыграться на ни в чём не повинных родственниках. А потом ещё удивительная новость о его сестре. Оказывается, после развала СССР и после всех кошмаров, которые за тем последовали, она вдруг ощутила в себе необычайные внутренние потусторонние силы и стала экстрасенсом. Теперь она принимает людей на дому, предсказывая им будущее. Молва о её необычайных силах разнеслась по округе, и теперь народ валит к ней на сеансы толпой. Платят, не жалея. Особенно бизнесмены — новые русские. Там для них в полутёмной комнате она раскидывает карты и вещает что-то про бизнес да перспективы, про подельников да конкурентов. Типа — тут вот в колоде король бубновый с секирой да за дамой пиковой прячется. А тут вот за шестёркой трефовой валет червовый с кинжалом притаился. Бизнесмены щедро платят и уходят удовлетворённые, предварительно испросив особые приметы шестёрок, валетов и королей.

От предложения приехать в гости сестра отказалась, сославшись на то, что не может оставить бизнес и клиентуру даже на один день. Впрочем, Юрина мама впоследствии приезжала, хотя это не доставило никому никакого удовольствия. Ей не понравился ни пустой огромный дом, ни китайская невестка, не говорящая по-русски, ни внук полукитаец. И сына Юру уже тоже было не узнать. Так что недельки через две старушка отправилась домой на Украину в свой старый панельный дом, к лавочке возле подъезда.

Ну, в общем-то, всё. Здесь можно было бы закончить рассказ и поставить очередную жирную точку, если бы не один невероятный случай, произошедший годиков через пять после всех этих перестроечных событий.

В тот летний и солнечный денёк, что являлось редкостью для вечно туманного Сан-Франциско, Юра с женой и сыном прогуливался по самому что ни на есть туристическому месту — Fisherman Wharf. Проталкивался среди толп вездесущих туристов, посматривал на уличных художников и живые скульптуры. И вдруг неожиданно откуда-то сверху донёсся резкий окрик.

"Лейтенант Сазонов! Смирно!" На мгновенье от неожиданности Юра замер, вытянув руки по швам. Потом, через секунду пришёл в себя, внутренне ругаясь и совершенно не понимая, кто здесь мог так пошутить. И вдруг от стоящего рядышком туристического автобуса даблдекера, от ступенек отделился пожилой седовласый мужчина лет шестидесяти и устремился к Юре.

"Жив, курилка!" — радостно закричал он, остановившись в полуметре от Юры.

"А я вот сижу тут наверху, — мужчина махнул в сторону автобуса, — и гадаю: он — не он? Похож, только вот пополнел и постарел сильно. Прости, друг, хотел сказать возмужал. А потом подумал: гаркну я чего-нибудь, как положено, по-армейски. Ежели он, то как-нибудь да отреагирует. А ежели америкоза или германец какой, то ничего не поймёт. А ты молодец. Сразу ‒ как положено. Руки по швам. Не забыл. Крепко там тебя учили. А ну, дай я тебя обниму, лейтенант Сазонов. И не возражай!"

Седовласый неожиданный собеседник крепко стиснул Юру в объятиях. Юра не отстранился, хотя и не стал обнимать странного, бойкого мужчину. Что-то знакомое было в голосе и лице этого человека, хотя Юра всё никак не мог сообразить, кто же это такой.

"Ну что? Всё ещё не узнал? — седовласый мужчина хитро посмотрел на Юру. — Красноярский Край. Посёлок Свободный. Двести тридцать шестой истребительный полк".

И в это мгновенье Юра наконец узнал того самого товарища майора, политрука, донимавшего их, молодых лейтенантов, политинформациями и дурацкими Ленинскими работами.

"Конечно же, узнал — товарищ майор, — наконец отреагировал Юра. — Вы нас ещё этой книжкой мучали. Материализм и … чего-то там".

"Ну и отлично! — радостно заметил мужчина. — Узнал-таки! Правда, теперь уже не товарищ, и не майор. А вместо книжки той … Вот!" — мужчина потряс пакетами с какими-то покупками. Ты уж извини меня, — неожиданно смутился мужчина. — Уж слишком я бесцеремонно. Просто я уж очень обрадовался. Тебя ж там давно похоронили. После того как ты сбежал, всех нас КаГэБэшники здорово трясли. Но я-то тогда отбрехался. Мол, если и улетел, то не от нас. С меня взятки-гладки. А у тех вот кавказцев головы полетели. Зол я был на тебя, уж не знаю как. А потом подумал, рассудил, что ты правильно сделал. Будь моя воля, водил бы я самолёт, то и сам бы сбежал. А потом КаГэБэшники ещё заезжали. Собрали всех лётчиков и объявили, что, мол, тебя приговорили и привели в исполнение — там, в Америке. От нас, мол, никто не скроется. Я даже и не знал — верить, не верить. Подозревал, что врут. Пугали, чтобы никому не повадно было. Ну да ладно, что это я о себе. Ты-то как, расскажи!"