Дыхание снега и пепла - Диана Гэблдон

над собой. Что бы ни случилось, первым делом нужно взять их на руки и обнять. А если они слишком большие, чтобы взять их на руки… и если теплота его тела и размеренное дыхание заглушат голоса, звучащие в ветре, — что ж, тем лучше.

К ней вдруг пришло полузабытое воспоминание, всего только картинка: ее мать стоит позади отца на кухне в их доме в Бостоне. Он откинулся назад на стуле, и его голова прижалась к животу Клэр, глаза закрыты в изнеможении, и она массирует ему виски. Что это было? Головная боль? Лицо ее матери было расслабленным, дневные тревоги растворились в том, чем она была занята.

— Я чувствую себя глупо, — сказал Йен. В его голосе звучало смущение, но он не оттолкнул ее.

— Нет, не чувствуешь.

Он глубоко вздохнул, немного повозился и поудобнее устроился в траве, едва касаясь ее тела.

— Ай, что ж. Значит, нет, — пробормотал он. Он постепенно осваивался в этой новой ситуации, голова у нее на плече стала тяжелее, мышцы спины стали расслабляться под ее рукой, напряжение спало. Очень осторожно, будто ожидая, что она накажет его за вольность, он поднял руку и положил ей на живот.

Казалось, ветер утих. Пламя костра освещало его лицо, темный пунктир татуировок выделялся на молодом лице. Его волосы пахли дымом и пылью, мягко касаясь ее щеки.

— Расскажи мне, — сказала она.

Он глубоко вздохнул.

— Не теперь. Когда доберемся, ладно?

Больше он ничего не говорил, и они просто тихо лежали в траве, ощущая себя в безопасности.

Брианна ощущала приближение сна, ее накрывали мягкие волны забытья, уносящие к спокойствию и умиротворению, и она не сопротивлялась им. Последнее, что она запомнила, было лицо Йена, его щека на ее плече, глаза обращены к огню.

* * *

Идущий Лось рассказывал историю. Это была одна из его лучших историй, но Йен слушал невнимательно. Он сидел возле костра напротив Идущего Лося, но смотрел на огонь, а не на лицо друга.

Как странно, думал он. Он смотрел на огонь всю свою жизнь, но никогда не видел в нем женщину до этих зимних месяцев. Конечно, торфяные костры горят не так ярко, но зато дают больше тепла и хорошо пахнут… Ай, она была там, эта женщина. Он кивнул и улыбнулся. Идущий Лось принял это за похвалу и продолжил выступление в еще более драматической манере — ужасно насупился и, раскачиваясь из стороны в сторону с оскаленными зубами, начал рычать, изображая росомаху, которую он выследил до самого логова.

Шум отвлек Йена от огня, возвращая его к истории. Как раз вовремя — Идущий Лось достиг кульминации, и молодые люди вокруг костра толкали друг друга локтями в предвкушении. Идущий Лось был маленького роста и коренастый — сам почти как росомаха, что делало его выступление еще более интересным.

Он повернул голову и наморщил нос, рыча сквозь зубы, — росомаха почуяла охотника. Потом он за мгновение изменился, превратившись в охотника, осторожно крадущегося сквозь кустарник, — он останавливался и низко приседал, а потом с резким визгом подпрыгнул, когда шипастое растение вдруг впилось в его ягодицы.

Мужчины вокруг костра заулюлюкали, когда Идущий Лось снова стал росомахой, которая сначала удивленно повернулась на звук, а потом заинтригованно стала наблюдать за выдавшей себя добычей. Она выпрыгнула из своего логова с рычанием и резким гневным лаем. Испуганный охотник повернулся, чтобы бежать. Плотно сбитые ноги Идущего Лося стали месить мягкий земляной пол длинной хижины, изображая бег. Затем он выбросил вперед руки и растянулся на земле с отчаянным криком, когда росомаха вцепилась ему в спину.

Мужчины ободряюще закричали, хлопая ладонями о бедра, когда поверженный охотник сумел перекатиться на спину, выкрикивая проклятья и удерживая росомаху, которая пыталась вцепиться ему в глотку.

Отблески от костра высветили шрамы, украшавшие плечи и грудь Идущего Лося, — широкие белые выемки, выглянувшие на мгновение из-под ворота его свободной рубахи, пока он артистично извивался на земле, вытянув вперед руки в схватке с невидимым врагом. Йен вдруг осознал, что он наклонился вперед, часто дыша, его собственные плечи напряглись, хотя он и знал, что будет дальше.

Идущий Лось рассказывал эту историю много раз, но она была беспроигрышной. Йен пытался изобразить нечто похожее, но у него и близко не получалось такого эффекта. Охотник уперся в землю плечами и пятками, его тело выгнулось, как натянутый лук. Руки и ноги тряслись и дрожали от напряжения — вот-вот охотник обессилеет. Мужчины вокруг костра задержали дыхание.

И вот донесся этот звук — мягкий, внезапный щелчок. Он был различимый, узнаваемый и в то же время как будто приглушенный — именно такой звук сопровождает перелом шейных позвонков. Хруст костей и связок сквозь плоть и мех. Охотник мгновение остался неподвижным, по-прежнему выгибаясь дугой и не веря своей удаче, потом он очень медленно опустился на землю и сел, глядя на тело своего врага, обмякшее в его напряженных руках.

Он поднял глаза, вознося небу благодарности и молитвы, но вдруг остановился, сморщив нос. Он посмотрел вниз, его лицо исказилось в гримасе отвращения, и он брезгливо начал тереть штаны, испачканные испражнениями убитой росомахи. Компания вокруг костра взорвалась смехом.

По кругу передавали небольшое ведро хвойного пива. Идущий Лось улыбнулся, его лицо лоснилось от пота, и принял напиток. Его короткое плотное горло быстро задвигалось, поглощая пиво так, будто это была вода. Наконец он опустил ведро и посмотрел вокруг с мечтательным удовлетворением.

— Теперь ты, Брат Волка. Расскажи нам историю! — Он бросил наполовину пустое ведро через костер, Йен поймал его, слегка расплескав над запястьем. Он втянул жидкость из рукава, засмеялся и покачал головой. Он сделал быстрый глоток пива и передал ведро Спящему Со Змеями, который сидел рядом.

Едящий Черепах, который сидел с другой стороны, ткнул его между ребрами, уговаривая рассказать что-нибудь, но он снова покачал головой и передернул плечами, кивая в сторону Змея.

Змей с готовностью поставил ведро перед собой и наклонился вперед, так что блики костра заплясали на его лице, когда он начал говорить. Он был не таким хорошим актером, как Идущий Лось, но он был старше — около тридцати — и много путешествовал в юности. Ему случилось пожить с племенами ассинибойн и кайюга, и он услышал от них множество историй, которые пересказывал с большим мастерством, хоть и с меньшим количеством пота.

— А ты потом что-нибудь расскажешь? — прошептал Черепаха Йену на ухо. — Я хотел бы послушать истории о великом море и женщине с зелеными глазами.

Йен неохотно кивнул.