В плену сердца - Тори Майрон

– Я слышала, что долго быть перевозбуждённым крайне неполезно, а с твоей силой, думаю, это вообще смертельно опасно. Ты весь горишь. Причём ещё с момента нашей встречи. Тебе срочно нужно разрядиться, – забота и беспокойство насквозь пропитывают мой нежный голос, которому вроде как удаётся слегка расслабить Харта. Правда, совсем ненадолго…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Безрадостно усмехнувшись в ответ на мои слова, Адам начинает неспешно скользить пальцами по моим оголённым рукам — от плеча до самой кисти. Медленно вниз, и так же обратно, но до исходного пункта он так и не добирается, внезапно останавливаясь чуть выше локтя и, сжав мою руку крепче, снова напрягается. 

– А почему ты не горишь? – отстраняясь от моего лба, настороженно прищуривается Харт, продолжая ощупывать мои руки, плечи, шею, лицо. Всё сухое, скорее всего бледноватое и в меру тёплое. Чёрт! – Я думал, мне сначала показалось, но нет. Ты совсем не горишь. Почему? Даже Сару с её «устойчивостью», что ничуть не хуже твоей, сегодня сильно колотит, а тебя — нисколько. Как это возможно, Лина? – его рокочущий негодованием голос понижается на несколько тонов.

Ха! Не нравится, что кто-то физически не трепещет перед тобой, Адам? Так привыкай, божественный секс-гуру, я больше не допущу порабощения своего тела твоей власти. Но тебе лучше об этом пока тоже не знать. Не в твоём неадекватном состоянии. А то совсем взорвёшься от злости.

– Адам, прошу, не нервничай без причины. Ты сегодня и так на взводе, – начинаю я умиротворяющим тоном, аккуратно опуская руки на его плечи. – Сара пусть и способна выдерживать влияние твоих чар, так как привыкла ежедневно находиться в зоне их воздействия, но, думаю, ей вряд ли хоть раз за все минувшие годы работы удавалось взбесить тебя настолько, насколько сделала это я, переспав с Остином. 

– При чём тут опять он?! – свирепо рычит Харт, сильнее вдавливая меня в своё тело. Злится зверь. Ревнует. Совсем не контролирует сейчас свои эмоции. Мило. 

– Он-то ни при чём. Прости, что опять упомянула его. Я веду к тому, что после целой ночи пребывания под многократно усиленным воздействием «очарования» твоя сегодняшняя злостная кондиция для меня — сущие цветочки. Я её практически не ощущаю и потому совершенно не горю и не трясусь перед тобой. Но уверяю, у тебя нет повода злиться, ведь даже без мистического допинга я до умопомрачения хочу сделать тебе приятно. Слышишь, Адам? Безумно хочу, – выпускаю лживое признание в сантиметре от его рта и, рискуя нарваться на ещё один от ворот поворот, прикасаюсь к мужскому нахмуренному лицу с похожей лаской, с какой он делал это ещё минуту назад. Поглаживаю щетину, точно шёрстку тигра, с той же осторожностью спускаюсь к шее, массируя пальцами застывшие мышцы. И пока Адам не успевает опомниться, накрываю его горячие губы своими, проникая внутрь языком сразу глубоко, напористо и сладко. Для него сладко — насколько я могу об этом судить по мгновенному ответному гортанному хрипу, что вибрирует на кончиках наших языков, сплетающихся воедино в безумном, страстном танце. Руки его, словно огненные канаты, мигом обвивают меня, отрывают от пола, обжигают кожу, сцепляя в железные оковы. Жар тела превращает воздух в душное марево, а властные, подчиняющие движения языка высасывают все остатки кислорода из лёгких, обезвоживают клетки, подсаживают разум на свой крючок.

Необходимо признать: этому наглецу в самом деле не нужна никакая магия, чтобы за долю секунды завести женщину на всю катушку. Тестостерон, секс, сила, роковая притягательность и животные флюиды доминантного самца — весь этот ядерный, обезоруживающий и примагничивающий к себе смерч так и пляшет вокруг Харта, действуя на женщин как возбуждающая наркота. И не была бы я абсолютно фригидной, без сомнений, потекла бы сейчас, как полноводная река, от его мужского запаха, жадных проникновений языка и пылких объятий, не позволяющих мне ни на йоту отодвинуться от аномально горячего босса. 

Но в мои корыстные планы и не входит никуда отодвигаться, а, наоборот — наконец добиться позволения Адама потрогать его так, как ему того необходимо, ублажить, порадовать, доставить удовольствие, сделав его чуточку сговорчивее. 

– Мне нестерпимо смотреть, как ты мучаешься. Я хочу облегчить твоё состояние, Адам. Правда хочу… Позволь же мне это наконец сделать, – поймав момент, когда Харт освобождает мой рот от своего голодного напора, вкрадчивым шёпотом искушаю я.

– Нет, – коротко хрипит упёртый баран, спускаясь губами к моей шее. 

– Почему нет? – запускаю обе руки в чёрные волосы, ощущая влажный след от его языка под ушком.

– Потому что тебе нельзя… Сколько раз мне нужно повторить это, чтобы ты поняла, Лина? – не унимающаяся злость вибрирует в сдавленном голосе Адама. Ожидаю, что он вот-вот расслабит руки и сбросит меня на пол, как надоедливую, непонимающую с первого раза игрушку, но, видимо, огненные чары окончательно подпалили мозг Харта. Он не отталкивает меня, а лишь крепче сжимает моё тело в объятиях и начинает усыпать короткими поцелуями всю мою шею и лицо. Даже лоб и кончик носа одаривает до слащавости любовным прикосновением, от которого лично меня никак не торкает, но на неравнодушную к нему Николину на сей раз действует пленительно, дурманяще, как сильнодействующее успокоительное, что ощутимо усмиряет весь её яростный настрой, — и это, чёрт возьми, начинает в разы усложнять мне задачу уберегать защиту от краха. 

Но я защищу её во что бы то ни стало, потому что не нужна мне твоя ненастоящая любовь, Харт. В гробу я её видала. И я не позволю сидящей внутри меня дуре вновь купиться на неё и выбраться наружу.

– Я поняла, что мне нельзя, Адам, но я же предложила тебе вариант, который никак не навредит моему здоровью, – накрываю его лицо ладонями, вынуждая прекратить обцеловывать меня, словно самую любимую женщину на свете. – Так почему же ты и от него отказываешься? – желая переключить неадекватного босса с царства нежности на нужную мне волну, дерзко ухмыляюсь, прикусывая его нижнюю губу, но вместо желаемого эффекта получаю пропитанное невыразимым отчаяньем признание:

– Я не хочу так. Мне нужно, чтобы ты была собой, Лина.

И я не успеваю ничего больше сказать или понять, как оказываюсь поймана в сети чернильного взгляда. Мутного, горящего порочностью и первобытной жаждой, но столь пронзительного, глубокого, будто проникающего в мою кровь, которую мгновенно разбавляет мраком, меняет состав, добавляя в него свои личные вещества и ингредиенты.

Впервые за сегодня столкновение наших взглядов несёт за собой невидимый взрыв, который я ощущаю каждой клеточкой тела. Щипающие, опаляющие искры разлетаются вокруг нас, прокалывают кожу, пробираясь внутрь мощными вибрациями, что неумолимо сотрясают прочные стены, возведённые вокруг моей души, будто превращая их в ледяные глыбы, что от огненной силы Адама начинают медленно таять.