В плену сердца - Тори Майрон

– В целях безопасности я попрошу вас занять свои места и пристегнуться. Через десять минут мы пойдём на посадку. 

Мы послушно выполняем его просьбу и весь остаток полёта, а затем и наземный путь до моей новой клетки проводим в полном игнорировании друг друга. Адам с головой уходит в работу, время от времени переговариваясь о чём-то с Сарой, а я сначала молчаливо разглядываю пушистые облака, а после — яркие, шумные, разнообразные и не особо чистые улицы Нью-Йорка, больше не испытывая и толики восторга от пролетающих мимо локаций, ведь мне всё равно ни одну из них не посетить и не увидеть. Харт доходчиво разъяснил мне, что даже крупицу свободы я увижу не скоро, так что единственный городской пейзаж, который я буду созерцать в ближайшем будущем — это вид из окна моей спальни.

Грусть. Печаль. Тоска. Унынье.

Ха! Купились? Шучу, конечно, ничего из этого нет. Но разочарование, несомненно, присутствует.

Николина

Когда автомобиль останавливается возле одного из тысяч небоскрёбов на Манхеттене, Адам приказывает водителю отвезти Сару в офис, а сам выходит вместе со мной. Тонированные стёкла нисколько не мешают мне ощущать на спине прожигающий взгляд Сариты, которым она провожает нас до тех пор, пока мы не скрываемся из поля её зрения. Однако стоит только распрощаться с одной негодующей мымрой и подняться на верхний этаж высотного здания, как мне тут же везёт повстречать другую — высокую красотку с длинной копной уложенных огненных волос. Стройную, как лань, и аппетитную, точно свежеиспечённый круассан, что я поедала в самолёте.

Хотите узнать, почему и эта рыжеволосая дива тоже мымра?

Да потому что мне пары секунд хватает, чтобы учуять исходящую от очередной воздыхательницы Харта неприязнь ко мне. А вот понять, кто она такая и какого чёрта здесь забыла, никак не получается. Особенно учитывая, что секс-бомба (по-другому её просто не назвать) встречает нас у входа в пентхаус при всём параде: платье под названием «создано, чтобы поскорее сорвать с неё этот бордовый бархат, распаковав все изящные формы»; того же цвета лодочки на шпильках, а-ля попробуй пройди сто метров, не подкосив стройные ножки; чувственные, радостно улыбающиеся губы, без слов обещающие выполнить любой каприз мужчины; а её карий взгляд, одержимо впившийся в Адама, — это вообще отдельная история. В нём сверкает захватывающий тизер о том, что она готова прямо сейчас ради него сделать.

– Добро пожаловать домой, Адам, я так рада твоему возвращению! – мелодичный голос девушки шелестит безграничным счастьем. Она трепещет, как воробушек, и едва сдерживает себя, чтобы не запрыгнуть на Харта и не повиснуть у него на шее. На меня же после нескольких секунд уничтожающего взора ноль реакции. Словно я полностью слилась со строгим интерьером квартиры, ненамного отличающимся от пентхауса в Рокфорде.

– Комната для новой работницы готова? – пропуская приветствие, будничным тоном спрашивает Адам.

– Да, конечно, я всё подготовила, как ты и просил.

– Молодец. Которая из всех?

– Как всегда: следующая после твоей.

– Хорошо. – Он небрежно берёт меня за руку и ведёт в нужном направлении.

– Ты голоден? Я на всякий случай приготовила несколько твоих любимых блюд. – Красотка хвостиком следует за нами, цокая каблучками наперебой со мной.

– Нет, Виола. Мне ничего не надо. Но позже ты должна будешь узнать у Николины её предпочтения в еде, а пока иди в мою комнату и жди меня там.  

– В твою? – Радость вместе с изумлением Виолы, подобно незримым мотылькам, начинает кружить и жужжать в воздухе, сталкиваясь с моим тотальным недоумением — она что, моя нью-йоркская Сьюзен и ещё одна шлюха Адама в одном комплекте?!

– Да, в мою. Иди. Я сейчас приду и просвещу тебя о некоторых нюансах пребывания новой счастливицы.

На его последнем слове усмешка сама слетает с моих уст. Он, должно быть, издевается надо мной. И когда я бросаю беглый взгляд на его профиль, по слегка приподнятому уголку губ понимаю, что права — этот ублюдок издевается. Хочет вывести меня на эмоции, чтобы вновь увидеть буйный нрав своей дикарки.

И вот что он не уймётся? Зачем ему это? Не его ли он так отчаянно желал усмирить? Ещё один непонятный вопрос из серии «странности Харта», который, по сути, не особо парит. И поэтому… мне что? Проблема подыграть, что ли? Нет, конечно. Почему бы не поприкалываться напоследок. Кто ж знает, когда в следующий раз он ко мне теперь придёт?

– Я так полагаю, просвещать ты её будешь, жёстко трахая? – злобно язвлю я, после того как довольная шлюха-служанка скрывается в комнате Харта, а он с помощью айфона открывает соседнюю.

– Разве тебя это должно заботить? – ровным голосом отвечает вопросом на вопрос.

– Естественно.

– Ревнуешь?

Ох, если бы…

– Мечтай, Адам, – возмущённо фыркаю я. Так же Николина вроде бы делала, да? Но для усиления эффекта лучше добавлю ещё и левую отмазку. – Просто ты не один такой, кто переживает за чистоту своего тела. Мне тоже не хочется подцепить какую-нибудь заразу из-за твоих потрахушек на стороне, – вкладываю в интонацию максимум раздражения. На мой взгляд, получается правдоподобно.

– Потрахушки на стороне?

Не вижу физиономии Харта, потому как очень занята разглядыванием дизайна своего нового просторного куба обитания с потрясающим видом на Центральный парк, но что-то мне подсказывает, что его брови подпрыгнули куда-то к волосам от удивления моим высказыванием.

– Ты явно что-то попутала, Лин. У меня ничего никогда не происходит на стороне, а только там, где я хочу и с кем хочу. А по поводу безопасности можешь не волноваться. Я не такой легкомысленный, как ты. Без защиты я трахаю только контрактных женщин, предварительно убедившись в их чистоте. С остальными я такой небрежности не позволяю, – Адам монотонно выдаёт ещё одну порцию строительного цемента для моего ослабевшего «щита», пока я продолжаю пристально всматриваться в масштабное покрывало из листвы всех оттенков зелёного.

Да… парк действительно потрясный! Хочу увидеть его осенью в золотисто-оранжевых красках или зимой, когда все деревья укроет снежным покровом и засверкают рождественские огоньки на ёлках. Думаю, картина будет загляденье. Так… Что-то я съехала с темы. О чём мы там? Злость, ревность, раздражение? Да? Поехали! 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍