В плену сердца - Тори Майрон

Все органы сжимает в тиски, руки и ноги немеют, а сердце заводится с дикой силой и нещадно лупит по рёбрам. Нет, не от мистического возбуждения или благоговейного трепета перед Хартом — благо их я всё ещё не чувствую, а от панического страха, что в любой момент могу вновь их ощутить и совершенно не знаю, как это предотвратить.

Моё тело находится на весу и прочно окольцовано руками Адама, губы дрожат, в горле — засуха, а взгляд так и остаётся намертво прикованным к его обсидиановым омутам, что закручивают меня в водовороте его противоречивых эмоций, не оставляя ни единого шанса попытаться отвести взор.

Нельзя так смотреть… Недопустимо. Невозможно. Слишком много для одного чёрствого мужчины намешано в его беспросветной бездне: злость, похоть, нежность, просьба, беспокойство, непонимание, любовь… а точнее, лишь её качественная иллюзия. И где-то там, на самом дне, под толстым слоем магии, похоронены мои сердце и душа, которая мне больше не нужна. Сейчас не нужна. Пока я с ним, в ней нет необходимости. Так что пусть Харт подавится её останками и засунет своё новое желание: «Мне нужно, чтобы ты была собой, Лина» глубоко себе в…

Но отправить босса в далёкий путь в своих сокровенных мыслях у меня так и не получается. Так же как и придумать способ вырваться из объятий Адама, чтобы рассеять гипноз его мистических глаз, потому что чудесное спасение само ниспадает на меня. Хотя нет. Не так. Скорее, это не спасение, а наша грядущая погибель, ведь кто и падает, так это мы с Хартом, когда неожиданно весь самолёт начинает сильно трясти.

***

От резкого толчка мы теряем равновесие и под аккомпанемент моего испуганного крика начинаем валиться боком наземь. Плотно закрыв глаза, я морально готовлюсь к болезненному удару, трясясь от страха похлеще, чем ходящий ходуном джет. И пока неустанно молюсь о сохранении своей жизни, даже упускаю момент столкновения с полом. Грохот вроде слышу, но боли не чувствую. Жжения или онемения — тоже. Но это, наверное, из-за всплеска адреналина. А осмотреть себя на наличие новых ушибов смелости пока не хватает.

Всё вокруг сотрясается, где-то вдалеке из динамиков звучит голос пилота и чьи-то тяжёлые шаги, торопливо приближающиеся к нам, а я так и продолжаю прижиматься к Адаму, вцепившись мёртвой хваткой за ткань его рубашки, по-прежнему боясь открыть глаза.

– Лин, всё в порядке, – его спокойный голос опаляет мне висок. – Мы просто попали в зону турбулентности. Сейчас всё пройдёт.

– Когда сейчас? Когда об землю треснемся? – боязливо скулю я, впечатавшись лицом ему в грудь, что тут же вибрирует от короткого смеха.

– Думаю, нам повезёт, и это случится чуть раньше.

И надо же, буквально через несколько секунд после его ироничного предположения, к моему превеликому облегчению, воздушное землетрясение полностью стихает. 

– Мистер Харт, вы не ушиблись? – над нашими головами образуется взволнованный Роджер. 

– Нет. Всё нормально, – заверяет Адам. – Ты не ударилась? Нигде не болит? – Он ослабляет охват рук на моём теле, в котором до сих пор оберегал меня, как малого ребёнка, и начинает ощупывать на наличие повреждений, постепенно добираясь до головы.

Я ничего не отвечаю, но наконец решаюсь открыть глаза и осмотреться, в первый же момент осознавая, что не почувствовала боли от удара, потому что Адам умудрился во время падения повернуть нас так, чтобы с полом встретилась лишь его спина, а я завалилась на него сверху.  

Ничего себе у него реакция. Прям десять баллов из десяти. Поразительно! 

– Нет, со мной тоже всё нормально, – сообщаю я вялым голосом, изучая сосредоточенное лицо Харта. – Благодаря тебе, Адам. Спасибо. И прости. 

– За что? – он хмурится. 

– За то, что сильно придавила. 

А теперь усмехается.

– Чтобы суметь меня сильно придавить, тебе нужно питаться не как за троих, а минимум как за десятерых, Лин. Причём продолжительное время, – с его губ слетает ещё один смешок, что ослабляет мои стены ничуть не меньше его «влюблённого» взгляда, а долбаная, откуда не пойми появившаяся забота Харта и вовсе сокрушает их, как снаряды гранат. 

Чёрт! Да что же такое-то?! Не расклеивайся, Анна. Держи оборону и помни свою цель! Ты сейчас за главную! На тебя вся надежда!

– Если я буду продолжать и дальше питаться в таком духе без какой-либо физической активности, тогда точно скоро перестану тебя привлекать, – прилагаю немалые усилия, чтобы вернуть голосу прежнюю звучность, а губам — игривую улыбку. – Так что раз ты пока не можешь лично нагрузить меня как следует, может, расширишь территорию моего заточения с комнаты до всех апартаментов, чтобы я могла посещать тренажёрный зал и оставаться в красивой форме? – слегка двигая бёдрами по внушительной выпуклости Адама, решаюсь забросить удочку, чтобы узнать — светит ли мне выклянчить у него хотя бы такую маленькую поблажку.

Но увы и ах! Не светит. По всей видимости, наше внезапное падение не только уберегло мои стены от окончательного падения, но и ощутимо отрезвило разум Харта. От моей невинной просьбы он мигом меняется в лице, стирая с него все напоминания о любых тёплых эмоций в мой адрес, врубая обычную невозмутимость с налётом надменности.

– Можешь даже не мечтать так быстро выбраться из своей комнаты, Джеймс, – сурово чеканит он, грубо сдавливая пальцами мой подбородок. – И не думай, что разок-другой выполнишь свои обязанности на высший бал, и я тут же сжалюсь. Не будет этого. Так быстро и просто ты послаблений не заработаешь. Для этого тебе предстоит постараться гораздо усердней и совсем не так, как ты это делаешь сегодня, пытаясь запихать в себя мой член любыми способами. И настоятельно советую тебе поскорее сменить тактику, если хочешь хоть что-то получить от меня взамен, потому как твоё нынешнее «прилежное» поведение меня совершенно не подкупает, а лишь, наоборот, действует на нервы и не вызывает ничего, кроме отторжения, – заканчивает Харт, глядя на меня как навалившийся на него мешок с дерьмом. Пых — и чары рассеялись. Шикарно!

Моим благодарностям Адаму нет предела. Это именно то, что мне и было необходимо, — увидеть его истинное отношение ко мне — чтобы вновь ощутить в себе силы выстраивать защитные баррикады. 

Вот он — настоящий Адам Харт! И заруби же ты себе на носу, Николина, что всё хорошее, доброе и любовное в нём —  это побочный эффект его магии. Хватит уже плыть от первого же милого слова или трепетного прикосновения, иначе потопишь нас обеих!

Ответив на негативный монолог начальника смиренной улыбкой, я опираюсь на руки, чтобы встать с его крупного тела.

– Позволите помочь? – любезно вызывается неподалёку стоящий стюард, и я бросаю на Харта вопросительный взгляд. Он сжимает челюсть, но всё-таки одобрительно кивает. 

– Спасибо, – приподнимаюсь на ноги и спешу опустить платье ниже. Трусы же на мне волшебным образом так и не появились.

Роджер тактично переводит взгляд на Адама и, дождавшись, когда тот тоже встанет с пола и отряхнёт пиджак, обращается к нам обоим: