Месть сыновей викинга - Лассе Хольм

– Где в этот момент находились Сигурд Змееглазый и Бьёрн Железнобокий?

– Сигурд был дома в Ютландии. Бьёрн грабил побережье франков. Но они быстро примчались в Англию, услышав о гибели отца.

Срок сообщения о смерти представлялся мне очень важным. По одной простой причине.

– Через неделю после Рождества Осберт уже не был королем Нортумбрии, – заметил я. – Его свергли по итогам витенагемота. Вспомни, король Элла рассказал нам об этом в тот день, когда они с Осбертом доставили тело Рагнара. Народные собрания проводились до дня появления на свет Белого Христа, почти одновременно с принятым у вас, северян, празднованием середины зимы.

Ивар Бескостный сдвинул рыжие брови. Он приготовился слушать дальше, и еле заметная улыбка надежды мелькнула у него на губах.

– Осберт отправил вам эту весть, – продолжал я, – так как надеялся, что вы с Эллой убьете друг друга, после чего он сам, не принимая активного участия в разборках, вновь завладеет троном.

– Осберт находился на поле битвы, – возразил Ивар.

– Ему пришлось присоединить свою армию к армии короля Эллы, чтобы войско саксов оказалось достаточно мощным для атаки на лагерь викингов. Ты сам слышал, как он хвалился. Однако я наблюдал за сражением и никого, похожего на Осберта, не приметил.

Ивар почесал бороду и крепко задумался.

– Осберт – хитрый противник, – признал он наконец. – Быть может, как раз он, а не король Элла, убил отца?

– Не думаю, – позволил я себе не согласиться. – Неужели тебя не удивило, что тело отца находилось в хорошем состоянии, когда Элла принес его сюда десять дней назад? Оно должно было сгнить за три месяца, прошедшие с момента получения сообщения от Осберта. Трупное окоченение начинает проходить спустя двадцать четыре часа после наступления смерти, но тело было жесткое, как доска, когда Хальфдан Витсерк попытался перевернуть его. Я осмелюсь предположить, что твой отец умер менее чем за сутки до встречи под парусом, ярл Ивар.

Холодные синие глаза внимательно изучали меня.

– У тебя и впрямь язык недурно подвешен, – наконец вымолвил он, – в этом деле скрывается больше тайн, чем я предполагал. Благодарю тебя за то, что ты обратил мое внимание на несоответствия. И прошу держать язык за зубами до поры до времени. В данный момент процесс сожжения отцовского тела гораздо важнее установления причин его смерти. Но я, несомненно, еще обращусь к тебе за помощью, ибо голова твоя работает столь же недурно, как и язык.

Датский ярл не только даровал мне свободу – отныне я стал его наперсником. Я считал, что на мою долю выпало безграничное счастье. Но очень скоро мне пришлось поумнеть.

В дни, предшествовавшие погребению, слуги трудились над расстановкой огромных валунов на плато за пределами лагеря. Лишь когда я вслед за Иваром Бескостным пришел в то место, где воины группировались вокруг своих предводителей, готовясь выслушать мою новую речь, я понял предназначение каменной конструкции, очертаниями напоминавшей силуэт корабля. Мы находились слишком далеко от моря, и доставить сюда настоящий драккар не представлялось возможным, а корабль был необходим для погребения знаменитого героя.

В центре каменной конструкции, рядом с символической мачтой, сооруженной из ошкуренного бревна, была возведена палатка. Она стояла на деревянном постаменте, под которым толстым слоем были навалены сухие ветви и валежник. Тело Рагнара Лодброка занесли в палатку, его оружие – длинный нож, щит и искусно украшенный меч – положили рядом с ним. Два человека приволокли к месту погребения большую собаку, которая, судя по всему, догадалась о своей участи и металась, как бешеная, стараясь вырваться на свободу. Кроме того, через толпу к палатке подвели четырех лошадей. Собаку разрубили пополам и бросили на постамент. Лошадей умело и быстро зарезали, кровь собрали в ведра, из которых со всех сторон щедро обрызгали палатку. Обезглавили петуха и курицу, еще трепещущие тушки швырнули к кускам собачьего трупа. Пребывая в состоянии шока, я наблюдал за кровавым действом.

Наконец вперед вывели молодую темноволосую женщину. Она была одета в белую полупрозрачную льняную рубаху, которая почти не прикрывала наготу. Бледная от страха, на подкашивающихся ногах, женщина прошла через заросли вереска. У нее было круглое лицо с небольшим носом, пухлые губы и большие синие глаза. Это была дочь сельского кузнеца Альтона, Белла.

На протяжении всего траура я видел из своей клети, как она в богатых одеждах свободно перемещалась по лагерю в сопровождении двух женщин. Ярлы и другие благородные люди почтительно приветствовали ее. Женщины и слуги расступались перед ней. Я испытывал недоумение и облегчение одновременно. Очевидно, она обладала высоким статусом в лагере, и никто не помышлял причинить ей вреда. Я перестал беспокоиться за нее и сосредоточился на собственном положении.

Теперь же Ильва крепко держала ее за хрупкие плечи, пока они проходили сквозь притихшую толпу. Женщины остановились перед прямоугольником, похожим на отдельно стоящую дверную раму. В какой-то момент я подумал, что они нагнутся и пролезут сквозь нее, однако Ильва приподняла изящную девушку. Белла отстраненно взглянула за странную конструкцию, без всякого страха.

«Я вижу Рагнара Лодброка в царстве мертвых, – громко воскликнула она. – Он машет мне рукой. Проводите меня к нему».

Я внимательно наблюдал за происходящим: Белла явно произносила хорошо заученные слова на языке северян, которые звучали обреченно. Ильва привела ее к палатке. Белла нагнулась и вошла внутрь, туда, где покоилось тело Рагнара Лодброка. Воительница опустила полог над входом и отошла.

– После такого выступления я готов поверить, что твоя матушка и впрямь была вёльвой, – заметил Хастейн, неожиданно возникший рядом со мной. – Вообще-то я был уверен, что ты все выдумал.

– Зачем Белла вошла в палатку? – перебил я его.

– Белла? – из-под длинной челки Хастейна сияла улыбка триумфа. – Ты утверждал, что не знаком с этой девкой, Рольф Дерзец.

– Забудь о том, что я утверждал. Я видел ее в сопровождении двух рабынь. На ней было богатое платье. Я считал, что она вне опасности.

– Это были ее служанки. В течение десяти дней с ней обходились по-королевски. Теперь она расплачивается за это.

Я заглянул в его ясные глаза. В моем взгляде он прочел мольбу и страх.

– Если ты действительно так о ней беспокоишься, – сказал он и отвел глаза, – тебе лучше убраться подальше отсюда.

Я собирался спросить, что он имеет в виду, как вдруг вперед выступил Бьёрн Железнобокий и направился в палатку, где находилась Белла наедине с телом Рагнара Лодброка. Воины застучали оружием по щитам. С громоподобным грохотом над пустошью пронеслись тысячи голосов. Я стоял смирно, дрожа мелкой дрожью.

Когда Бьёрн Железнобокий вышел из палатки, на нем были надеты только штаны. В руке он держал серую куртку с короткими рукавами. Торс его раскраснелся, большой живот заколыхался, когда Бьёрн спрыгнул с постамента. Бледно-серые безжизненные глаза напоминали два мелких камушка.