Трудно быть другом - Виктор Штанько

– Что за хмыри с «витаминами»?

– Одного я видел в метро, когда в спортшколу ехал. И еще разок столкнулся с ним у «трех вокзалов», он с Веркой-Ярославкой о чем-то очень задушевно толковал.

– Надо его засечь, Гольд.

– И еще там девица была незнакомая, коротенькая и жиряга, как пончик, волосы белые-белые, и очень разговорчивая. Вплотную занималась этими «витаминами», прямо пихала в карманы к пацанам.

– И шугануть некому было?

– Знаешь, все как-то очень быстро произошло. Я даже растерялся. Похоже, отработано все у них, как часы. Распихали «витаминки» и сразу смылись на тачке.

– Номер запомнил?

– Ха! Они же ученые – грязью залепили! Синий «жигуль».

– А Косой где был? Видел его?

– Он в сторонке ошивался: вроде начхать на всё. Но я не об этом хочу сказать. Муравей как рванул от меня, так и кранты! Нет дома – звонил. Мать, конечно, орет. Ты знаешь ее. Уже целую ночь пропадает Муравей.

– В «замочной скважине» с Веркой разговаривал?

– Нет нигде Верки. В «замочную скважину» залез, проверил – пусто. И никто не знает, никто не видел. Короче – туман.

– Это уже плохой туман… Что-то тут не то… Я сейчас никак не могу уйти отсюда, Гольд. Я Верку выкопал бы из-под земли!

– Дэн, остынь! Я же ищу Муравья. Найдем – уши оборвем.

Яша отвалил.

С Муравьем, конечно, надо разобраться и подлечить ему мозги.

Голова Гольда исчезла за разноцветными осенними кустами.

Денис сжал кулаки.

Вот тебе, Дэн, и прокол! Не был в школе какую-то неделю – и уже ля-ля! Да, есть староста в классе – Звонариха. С пятого класса она староста, но что толку? Всем эта должность до большой лампочки. А Звонарихе даже нравится. Нет, если честно, без дураков, она делает все, что положено. Но ведь самое главное – держать класс в руках! А в этом она совершенная слабачка.

Тут уже вроде твои полномочия, Дэн. Правда, сопливые. Кто тебя выбирал? Кто назначал? Да никто.

Все началось с заварухи. Поперли пацаны из соседнего класса, хотели надавать по шее Гольду, Муравью и еще кое-кому. Гольд еще не занимался боксом и был ростом куда ниже Дениса. Короче, в классе тогда наступила какая-то болотная тишина: мол, лупите нас, а мы будем сопатки подставлять. И Денис тут понял, что кто-то должен взять все на себя, чтоб организовать всех и дать хороший отпор. Решился – взял на себя. И утерли сопатки. Не отступили. С тех пор Денис стал в классе негласным лидером.

Будто сто лет прошло. Гольд давно уже серьезно занимается боксом и вымахал выше всех в классе. Денису не лег на душу бокс. Увлекся йогой и может выполнить такие мудреные позы, что Мышонок пищит от восторга.

У Муравья отличный музыкальный слух – стал на гитаре бацать. И еще как! Ни один вечер в школе без него не обходится. Организовал группу и назвал ее «Ветер». Теперь почти в каждом классе есть своя музыкальная группа. Но, конечно, Муравей на всю школу только один. И группа такая крутая только одна.

Последнее время Денис тоже чувствовал: Муравья заносит. Говорит, а глаза куда-то в сторону плывут… И вот – будьте здоровы! – «оторвался»! Пока не поздно, надо остановить. Денис знает, что случается, когда не выдерживают тормоза.

Чаще всего он ищет отца вблизи знаменитой «площади трех вокзалов» – Ярославского, Ленинградского и Казанского.

Свернул в сторону от ментов, таксистов, проституток и остального криминала, что светится на плешке, и ты в дремучих дебрях, где даже днем ходить надо с оглядкой: котелок могут запросто пробить ради интереса или сам залетишь в такую вонючую щель, что потом три года искать будут. Развеселая житуха в тех местах! Под ногами хруст от использованных шприцов, крысы шныряют, зыркают остренько глазенками. Всех здешних они знают и не боятся, дружат даже, особенно с бомжихами-пацанками.

Верка-Ярославка самый знаменитый кадр там. Денис давно знает ее. Она рванула от предков и ошивается в столице. А эти вокзалы для нее дом родной! Сколько раз в детдом отводили, отвозили, а она опять тут как тут. Как начнет выступать – держись только! Ее только заведи! «Здесь мне никто не капает на мозги. Никакие детдомовские подушки не променяю на эту свободную житуху!»

Две здоровенные крысы, Муся и Буся, приходят ночью к Верке, в ее «спальню». Пацаны притаранили с помойки матрац, обили его весь кружевами, загородку сделали из картона и фанеры. «Спальня у меня как у маркизы парижской! – смеется Верка. – А Муся и Буся охраняют от разной двуногой твари». Короче, с Веркой не заскучаешь! А сколько раз выводила она Дениса на отца, когда тот уходил в очередной «штопор» и залегал где-нибудь, а Верка затаскивала его в свой угол, подальше от разной мрази.

«Замочной скважиной» называет Верка этот потайной угол, где обосновалась с несколькими пацанками и тремя пацанами. Туда никого из взрослых мужиков не подпускают близко, и только дяде Феде-Конструктору разрешают откидывать мослы.

Кажется, Верка еще не окончательно села на иглу, осторожничает, знает свою дозу – знает, чем такое заканчивается. Худенькая, как травинка. Последнее время красит губы синей помадой – писк! Кашлять стала. И нехорошо так кашляет. Надо Доктору Сержу сказать, чтоб отвез ее на рентген. Доктору Сержу она доверяет. А самой Верке доверять опасно. За лишние бабки многое может сотворить. Последнее время с подружкой Соней-Москвой снимаются у каких-то подонков в мутных фильмах. Этим делом она уже давно занимается. Иностранцы приезжают снимать и платят исключительно «зеленью». Там, в америках, Германиях, за такие съемки им мигом дадут хороший срок, а у нас отмазывают своим баблом все, что пожелают. Забугорная мразь!

Надо, Дэн, смотаться к «трем вокзалам». Есть вопросы к Верке.

На миг прикрыл глаза. И увидел себя. Да, Дэн, подонок – это ты… Сам был настоящим дерьмом…

Это случилось два года назад. Отец запил по-страшному, до́ма скандалы… Мать все время была в слезах…

И Денис решил не идти домой. Совсем не возвращаться! И стал с пацанами пить. И совсем незнакомые пацаны с ним пили, но очень веселые. Бабки быстро закончились, а все хотят еще выпить. Надо! А бабок нету, пусто в карманах!

И кто-то кинул идею: вскрыть палатку. Стали вскрывать, и почти сразу возникли менты… Засвистели…

Не помнит, куда бежал, с кем бежал, как долго бежал…

Вот тогда Верка и затащила его в свою конуру. Два дня там отсыпался.

Когда открыл глаза – это он хорошо помнит! – увидел, как Верка с Сонькой варят «ханку». И тут же вмазываются. И пацанам, что рядом с ними в норе, вмазывают наркоту.

Верка поняла, что он проснулся.

«Ага, дышишь! Хочешь попробовать? Сразу все забудешь! И на радуге еще покатаешься! Кайф схватишь! – Верка трясла перед его носом шприцем и хохотала. И Сонька хохотала. И пацаньё гоготало. – Или слабо? Боишься мамочку, папочку? В угол носом поставят!»