Расшифрованный Сервантес. Необыкновенная жизнь автора «Дон Кихота» - Тимур Федорович Дмитричев

как сам же позднее признал в своей стихотворной пьесе «Алжирский пленник», не разрыдаться от жестокого отчаяния: ему только что исполнилось 28 лет, а не успевавшая еще должным образом наладиться его жизнь была уже сломлена на пороге больших ожидаемых свершений.

Теперь они с братом стали всего лишь еще двумя продаваемыми субъектами в огромном 25-тысячном стаде алжирских рабов. О том, как сложится их унизительная рабская судьба, никто из плененных знать не мог, но Мигель Сервантес сразу же решил, что сделает все возможное, чтобы снова обрести свободу. Впоследствии он докажет силу своего непокоренного свободного духа и смелыми рискованными действиями продемонстрирует свою волю к достижению свободы. Вот как автор «Дон Кихота» впоследствии опишет эти свои настроения устами «пленника» в этом романе:

«Находясь в Алжире, я думал найти другие способы добиться того, чего так желал, потому что меня никогда не покидала надежда обрести свободу; и когда то, что я делал, придумывал и осуществлял, не соответствовало успеху моих намерений, то я не падал духом, а обдумывал и искал другой способ осуществить мою надежду, что поддерживало меня, даже если шансы были слабыми и малыми».

Как было давно заведено, по привозе пленных в Алжир их связанными цепью выводили на площадь торгов и выставляли на продажу на обычном рынке рабов, где в ходе аукционов предлагавшийся человеческий экземпляр доставался тому покупателю, который предлагал за него самую высокую цену. Каждый десятый из плененных передавался в порядке сбора султану Алжира, который мог их оставлять у себя как служащих или работающих у него рабов, выставлять на продажу на аукционном рынке или предлагать на выкуп. В последнюю из этих категорий входили те пленники, которые по своему положению у себя в стране, по наличию у них или их родственников денег могли быть выгодно выкуплены и возвращены домой. На выкуп могли предлагаться также принадлежавшие им рабы любыми хозяевами, которые на основе полученной информации и опыта считали, что могут хорошо заработать на таком живом товаре. Брат Сервантеса Родриго оказался в разряде рабов, переданных в порядке десятинного сбора захватившим его хозяином тогдашнему султану Рабадан-паша, который полагал, что может запросить за него выкуп по более-менее ходовой средней цене в 200–300 эскудо, что представляло собой очень солидную сумму.

Дело Мигеля оказалось гораздо более серьезным. При распределении живой добычи он был передан во владение заместителя командира эскадры галер, захвативших его вместе с другими пленниками с борта «Ла-Соль», перешедшего в мусульманство албанца Дали Мами. Вместе с Сервантесом к этому разбойнику попали разные документы и бумаги этого пленного, среди которых, возможно, были и его литературные работы, не представлявшие для Дали Мами никакого интереса, и в таком случае были просто уничтожены. Однако владелец Мигеля обратил особое внимание на те рекомендательные письма, которые он вез с собой на имя короля Испании Филиппа II от Хуана Австрийского и герцога де Сесса с ходатайствами об оказании пленнику содействия в его устройстве на государственную службу. Почувствовав, что его пленник представлял собой очень важную, богатую и близкую к вершине испанской власти персону он решил установить его выкуп в огромной сумме в 5000 эскудо, то есть в 20 раз больше, чем за обычного выкупаемого испанца. Однако через некоторое время хозяин Сервантеса, подумав, видимо, что начальная цена за него была слишком чрезмерной, снизил ее до 500 эскудо, но она все равно была очень большой. Мигель хорошо осознавал, что такую сумму его родители со всеми другими родственниками поднять не смогут, а это могло означать очень длительное, если не пожизненное, пребывание в алжирском рабстве.

О пяти годах и одном месяце жизни Сервантеса в плену никаких других источников, кроме его собственных сведений, которые он изложит в ряде своих будущих, произведений устами некоторых их персонажей, не существует. На основании этих рассказов и в первую очередь в детальном повествовании «пленника» из первого тома «Дон Кихота», уже упоминавшегося выше, а также в «Алжирском пленнике», «Великой султанше» и «Темницах Алжира» мы можем составить себе довольно правдивое впечатление о некоторых эпизодах пребывания нашего героя в рабстве и той общей среде, которая его там окружала. Эти условные сведения дополняются также прямыми и косвенными сообщениями его родственниками, в том числе его брата Родриго, хлопотавшими перед властями Испании о сборе и предоставлении денег на его выкуп, товарищей по нахождению в плену, а также другими бывшими испанскими пленниками в Алжире примерно того же времени и рядом посредников, приезжавших в Алжир за освобождаемыми невольниками. Не все они являются достоверными и требуют осторожного критического подхода, но в целом ряде аспектов могут служить теми источниками, которые дают хотя бы приблизительное представление о жизни Сервантеса в алжирском плену, о ее общей атмосфере и окружавшей его обстановке, а также о быте и условиях, которые определяли его пребывание в неволе.

Сам Алжир по сравнению с другими большими городами Европы представлял собой один из самых крупных среди них, насчитывая около ста пятидесяти тысяч жителей, то есть по количеству населения он превосходил Рим. Являясь очень активным торговым центром Средиземноморья с оживленным движением товаров и людей из многих стран, он в первую очередь занимался ограблением кораблей и портов всего региона с похищением товаров, а также захватом людей в рабство или для последующего выкупа. Именно эта разбойническая деятельность была главной статьей доходов и богатства этого турецкого вассала. Турки были там полнокровными хозяевами и составляли высшую касту населения. Вторая по власти и богатству прослойка сложилась из перешедших в мусульманство христиан, которые с огромным рвением и большой лояльностью служили турецким владыкам, проявляя зачастую больше жестокости к своим бывшим единоверцам, чем сами магометане. Мавры-арабы были в численном большинстве, составляя основную часть жителей города. Как и в других местах Северной Африки, в Алжире проживало немало евреев, которые подобно их соплеменникам в других странах, страдали от неприкрытой и унизительной дискриминации, но стойко ее переносили. Еврейское население занималось традиционными для него делами в области финансов, торговли, сборов налогов, не гнушаясь и работорговлей или перепродажей рабов. Рабское население Алжира насчитывало около 25 000 невольников.

Европейские невольники, оказавшиеся вместе с братьями Сервантесами в Алжире, наряду с чувствами глубокой горечи и отчаяния, не могли не испытать невероятное удивление возникшей перед их широко раскрытыми глазами совершенно неожиданную картину вместо прибрежных пиратских бивуаков с хижинами и шатрами около стоящих на якорях юрких галер они увидели самый современный порт с встречающим прибывающих в него кораблей прекрасным маяком, с обычными товарными складами и набережной; сам огромный город был