Расшифрованный Сервантес. Необыкновенная жизнь автора «Дон Кихота» - Тимур Федорович Дмитричев

флангу христиан во главе с адмиралом Дориа, решил его обойти своим маневром и тем самым заставить выйти в открытое море. Этот хитрый ход ему удался, так как галеры христиан поддались на эту уловку и открыли проход для турок к центру флотилии союзников, но резерв последних во главе с испанским маркизом Альваро де Басаном сумел заполнить образовавшуюся брешь. В это время центр и левый фланг эскадры христиан начал мощную атаку на двигавшихся против них турецких галер, которая продолжалась четыре жестоких и кровавых часа.

Галера «Ла-Маркеса» под командованием Диего де Урбино с братьями Сервантес на борту попала в самый эпицентр мощного столкновения с кораблями противника и приняла на себя один из их сильнейших ударов. В этот решающий день исторической схватки христиан с турками Мигель Сервантес оказался совершенно разбитым болезнью. По-видимому, вследствие сильного отравления накануне его мучили изматывающая рвота и очень высокая температура. По существовавшим правилам такое плохое самочувствие освобождало его от выполнения боевых обязанностей и предусматривало отлеживаться на больничной койке судового лазарета под палубой.

Несмотря на свое ослабленное и крайне болезненное состояние, а также бурные протесты брата и друзей по службе, Мигель вышел из своей каюты и занял предписанную ему позицию для участия в начинавшемся кровавом бою.

Сходившиеся корабли противников открывали мощный пушечный и активный аркебузный огонь друг против друга. При соприкосновении бортами они начинали массовый взаимный абордаж, участники которого в беспорядочных рукопашных схватках с дикими воинственными криками и воплями остервенело кололи, ударяли, резали, рубили, крошили, били и убивали всех метавшихся в смертельной вакханалии на палубах и в шлюпках врага, попадавшихся им под руку. Разраставшийся ураган жестокой битвы постепенно охватывал все корабли и вспомогательные суда, на многих из которых полыхали вероломные пожары, возникали опасные пробоины, беспомощно валились высокие мачты, обрывались паруса, погребая под собой оказавшихся под ними в общем месиве тел своих и вражеских жертв. Неуправляемый дикий хаос разрушения и уничтожения носился по всем частям смешавшихся в безумном хаосе обеих флотилий под оглушительные залпы пушечных ядер, беспорядочных выстрелов аркебуз, звенящего лязга сабель и мечей, взрывающихся ящиков и бочек с порохом под страшные крики и предсмертные стоны раненых, горящих, тонущих и умирающих турок и христиан. Смертельный смерч свирепствовал под Лепанто в течение четырех кровавых часов неудержимого жестокого противостояния двух непримиримых противников. Он затих только тогда, когда командующий турецкой эскадрой Али-паша получил смертельное ранение от пули аркебузы, а один из пленных христиан, бывший гребцом– каторжником на его галере, отрубил ему ударом топора голову. Алжирский губернатор Улуч Паша, убедившись в огромных турецких потерях и в бессмысленности их увеличения перед превосходившими силами коалиции, в разгар сражения оставил турецкую эскадру и предательски покинул акваторию боя с оставшимися всего 30–40 своими галерами. Вслед за бегством одной из главных частей турецкой флотилии на остальных кораблях Порты поднялось восстание находившихся на них около 10 000 гребцов – невольников из числа христиан, что ускорило исход этой страшной морской схватки.

В результате этого самого крупного в истории морского сражения кораблей на веслах турки потеряли примерно 30 000 человек убитыми и ранеными. Союзники захватили 130 турецких галер, взяли в плен много тысяч солдат противника, освободили около 15 тысяч рабов-христиан и утопили или сожгли примерно 110 судов мусульман. В свою очередь, они сами потеряли 12 своих галер, около 8 000 христиан были убиты, а примерно 12 000 оказались ранеными, и немалое их число получили тяжелые ранения или увечья. Среди последних был и Мигель Сервантес, которому история уготовила судьбу и славу самого известного участника этого эпохального сражения.

Среди членов экипажа «Ла-Маркесы», на которой оставался Сервантес вместе со своим братом, погибло сорок человек во главе с ее капитаном, а число раненых превышало целую сотню. Будущий гениальный писатель по иронии судьбы как аркебузир получил три ранения от пуль аркебуз противника. Две пули попали ему в грудь, а третья серьезно раздробила его левую руку, как он сам впоследствии с юмором отмечал, «во имя большей славы правой». Его брату Родриго очень повезло – он вышел из этого побоища совершенно невредимым. После завершения сражения и распределения добычи между союзниками их флотилии разошлись в свои порты сборов. Испанская эскадра в свою очередь направилась в сицилийскую Мессину, куда она прибыла 31 октября. Там всех ее участников во главе с принцем Хуаном Австрийским ждал заслуженный настоящий триумфальный прием.

В тот же самый день вместе с другими ранеными Мигель Сервантес был помещен там в местный госпиталь. Все три полученные им раны были сочтены серьезными и потребовали длительной госпитализации. Больничные условия того времени были совершенно примитивными, оставляя желать много лучшего с точки зрения лечения, гигиены, чистоты, питания и ухода. Анестезия просто еще не существовала, и все операции осуществлялись на бодрствующих пациентах, находившихся в сознании и чувствовавших каждый укол, разрез или обработку ран при сильнейших болях, криках и стонах. В той общей угнетающей атмосфере госпиталя, где раненым приходилось вместе переживать период излечения своих ран, к страшным физическим страданиям добавлялись и острые моральные переживания, усугублявшиеся нахождением больных на чужбине вдали от родных, близких и друзей. По всей вероятности, брат Мигеля Родриго, тоже находившийся в Мессине, оказывал ему доступную помощь и поддержку. В этих условиях Сервантес провел несколько тяжелых месяцев. Лечение пулевых ранений от вражеских аркебуз завершилось успешно, но его раздробленная левая рука осталась парализованной на всю жизнь. В то время ему было всего 24 года.

Героическое участие Мигеля в битве при Лепанто было высоко оценено не только его сослуживцами, но и высшим испанским командованием. Уже на другой день после завершения сражения он получил за свои боевые заслуги заметное повышение в своем солдатском жалованье. Вместе с другими госпитализированными бойцами он трижды получал вознаграждение от главного командующего испанской эскадрой Хуана Австрийского из личной казны принца на цели их лечения и ухода за ними. Такую заботу со стороны неродного брата короля Сервантес принимал с особой благодарностью и даже определенным благоговением, проникнувшись к нему высоким уважением на всю жизнь.

Новости о триумфальной победе Священной лиги над турецким флотом произвели огромный взрыв радостных настроений и празднований по всей Европе. Ей отдавали торжественную дань верховные и рядовые служители церкви, за нее благодарили Всевышнего и все простые верующие христиане. Ее воспевали поэты и прославляли в своих произведениях многочисленные писатели и художники, в том числе Тициан, Тинторетто и Веронезе. О ней было написано немало рассказов ее непосредственных участников, в том числе Сервантеса и его друзей.