Убийство номер двадцать - Сэм Холланд

Слышит, как отец расхаживает по дому. Его частое, сердитое глухое топанье, переходящее в более медленные и размеренные шаги. Затем отсчет. Начинающийся с двадцати и медленно, негромко продвигающийся все ниже.

Он сидит в своем укрытии, за диваном. Ничего не понимая. Прислушиваясь. Отец теперь ближе, уже в этой комнате. Заглядывает за одно кресло, потом за другое. Он чувствует его запах – всепроникающий сигаретный дым. Грязь, дизельное топливо, гудрон… Безошибочно узнаваемый выхлоп дешевого спиртного, исходящий из всех пор.

– Выходи, выходи… Где бы ты ни был. – Слова дружелюбные, но тон какой угодно, но только не такой. Дыхание застревает у него в горле. Во рту пересохло.

«Одиннадцать. Десять. Девять…»

Он чувствует грубую руку у себя на ноге, корявые пальцы хватают его за волосы. Боль в голове, когда его резко вздергивают на ноги.

– Девять! – торжествующе объявляет его отец.

Он лишь что-то пищит, когда его тащат в центр гостиной.

– Девять, – повторяет отец. – Девять наказаний.

За что – он не знает. Но каких – это скоро выяснится. Упершаяся в спину рука толкает его на колени. Его насильно сгибают, голова больно зажата между толстыми, словно колонны, ногами. Порыв холодного воздуха касается его обнаженной спины, когда ему задирают футболку.

– Так и сиди.

Он не смеет пошевелиться. Услышанное число все повторяется у него в голове. Девять. Девять чего?

Слышится звяканье пряжки ремня. Шелест кожи, когда ее вытаскивают из джинсов.

Потом резкий шлепок. Неожиданный. Ожог, резкий укус, когда ремень обрушивается ему на спину. Он вскрикивает. Пытается встать, но отец с силой толкает его обратно.

– Восемь, – говорит он.

Свист кожаной ленты в воздухе. Опять резкий приступ мучительной боли. Горячо. Мокро. Течет кровь. Во рту медный привкус. Должно быть, прикусил язык. По щекам текут слезы. Неверие во внезапный ужас происходящего.

Семь…

Шесть…

Им овладевает оцепенение. Руки сжимаются в кулаки. Он зовет маму, но ее нет – она без сознания в соседней комнате.

Пять…

Теперь еще хуже. Удары по разорванной плоти. На стене – струйка крови, слетевшей с ремня. Он посмотрит на эти брызги позже. Интересно, это с отсчета «четыре» или «три»?

Он не помнит ни двойки, ни единицы – невыносимая му́ка затягивает его во тьму.

Обратный отсчет от двадцати заканчивается. Выжженный у него на коже.

Вместе с болью, ненавистью и страхом.

Часть II

В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами.

Клятва Гиппократа, перевод с древнегреческого, примерно IV или V в. до н. э.

Глава 23

Адам много раз бывал дома у Джейми, но так – никогда. Обычно тихая улочка с ее тщательно ухоженными палисадниками и ярко раскрашенными калитками кишит фургонами и полицейскими машинами. Ослепительно-синие огни и желтые светоотражающие жилеты. Потрескивание раций, громкие приказы. Адама направляют к полицейскому микроавтобусу, и он обнаруживает за ним Джейми, который расхаживает по крошечному клочку бетона, вцепившись себе в волосы.

– Она ведь у него? – кричит он, едва только завидев Адама. – У него?

– Мы этого не знаем. – Шок уже мгновенно отрезвил Адама. Он подводит Джейми к дверям фургона и заставляет его сесть. – Расскажи мне в точности, что произошло.

– Я вернулся домой около половины двенадцатого, не знаю… – Глаза Джейми мечутся по сторонам. – И понял, что что-то не так, как только шагнул за дверь. Я должен был сразу тебе позвонить… Я должен был…

Он собирается опять встать, но Адам твердо кладет руку ему на плечо.

– Мы найдем ее. Но ты должен сказать мне, что именно ты видел. Пожалуйста, Джейми. Ты же знаешь, как это важно.

Джейми делает паузу – слова Адама медленно укладываются у него в голове. Он офицер полиции, он знает правила игры и должен понимать, насколько способен замедлить расследование истеричный свидетель. Делает долгий судорожный вдох.

– В коридоре был полный кавардак. Грязь по всему полу, столик опрокинут… Ты сам это видел.

Адам кивает. Так оно и было, когда он приехал. Успел сунуть голову за оцепление, за которым уже работали криминалисты. Явные признаки борьбы.

– Входная дверь была открыта?

– Дверь… э-э… Нет, нет, – решительно говорит Джейми. – Мне пришлось воспользоваться своим ключом, чтобы войти.

– Ладно. Что дальше?

– Я позвал Пиппу и обыскал дом, проверил все комнаты. Потом позвонил ей на мобильный, но тут же услышал, как он звонит поблизости. Сейчас он у Мэгс. Я нашел его в спальне. Должно быть, она готовилась ко сну. Вся ее одежда…

Он опять замолкает и начинает рыдать, обхватив голову руками. Адам на секунду обнимает его за массивные плечи.

– Побудь здесь, старина, – говорит он.

Встает и подходит к ленте оцепления, регистрируется и быстро облачается в защитный комбинезон. Заходит в дом и натыкается в коридоре на Мэгги, которая разговаривает с кем-то из криминалистов.

– Ты ведешь и это дело? – спрашивает та из-под маски. – Думаешь, есть какая-то связь?

Адам кивает. Как бы сильно ни хотелось ему скрыть это от Джейми, но на данный момент это кажется вполне вероятным. Жертву похитили, как и всех остальных. Вроде подходит.

– Что там у нас?

– Значительный ущерб имуществу и внутренней обстановке в прихожей, на втором этаже и в спальне. Задняя дверь была незаперта. Вполне вероятно, что нападавший проник в дом этим путем и поднялся наверх.

Мэгги мотает головой, приглашая двинуться дальше, и Адам следует за ней, стараясь ни к чему не прикасаться. Она указывает на хозяйскую спальню. Одеяло и подушки валяются на полу, одежда беспорядочно разбросана.

– Брызги крови по всему платяному шкафу, а еще дорожка прямого кровотечения.

– Пиппу ударили несколько раз?

– Вполне можно предположить, что да. Но она все еще была в сознании. Отбивалась, пока ее тащили по лестнице и по коридору, отчего весь этот беспорядок.

– Значит, у нас могут быть следы преступника?

– Не исключено. Отовсюду взяты образцы крови. Сейчас я двину прямиком в лабораторию и займусь кое-чем из собранного. Отпечатки пока ищем.

– Держите меня в курсе.

Адам оставляет Мэгги и подходит к передней части дома. «Значит, они вышли отсюда», – думает он. Прямо из входной двери. У всех на виду. Рискованно… Говорит об уверенности в себе – или о глупости, пока непонятно.

Заинтересованные соседи высовывают головы из окон, стоят у своих калиток, некоторых уже допрашивают полицейские. Кто-то мог что-то видеть.

Стаскивая защитный комбинезон, Адам уже прикидывает вероятных кандидатов. Пожилая дама в