Лавровый венок для смертника - Богдан Иванович Сушинский

ним на палубе «Странника морей». Его появление показалось ему явлением ангела.

«Спаси меня! — возопил, обращаясь к нему, Грюн Эвард. — Ты ведь помнишь меня! Меня не могли осудить и приговорить к казни в течение недели!» Но все эти слова зарождались и погибали в его сознании, в его до предела набухших венах, в нечленораздельном мычании.

— Кажется, мы с тобой где-то виделись, парень, — едва слышно проговорил Адмирал, всматриваясь в его лицо.

— Виделись, виделись! — мычал, кивая головой, Эвард.

— Уж не на судне ли?

— На судне. «Странник морей».

— Тогда как же? — не слыша слов, понял его палач.

— Прекратить разговоры, мистер Кроушед! — резко осадил Адмирала Коллин. — Это запрещено!

Палач снисходительно пожал плечами, проверил все дуги, которыми обхватывалось тело обреченного и по которым очень скоро должен пойти убийственный электрический ток, и вновь взглянул в перекошенное от ужаса, орошенное потом лицо приговоренного. Теперь Адмирал уже не сомневался, что перед ним тот самый парень, с которым он разговорился на борту «Странника морей». Но почему этот «собиратель житейских причуд» оказался на электрическом стуле, этого он понять не мог.

«Да бредишь ты, — молвил себе Кроушед, чтобы как-то избавить себя от наваждения. — Шеффилд действительно слегка похож на того, с которым ты плыл на судне. Но не более…»

Когда появился заместитель прокурора, Коллин в его присутствии сверил номер на кармашке рубахи Эварда с номером в карточке. Они сходились. Еще более внимательно сличал фотографии.

— Этот даже после приговора не изменился, — проворчал заместитель начальника тюрьмы в нарушение инструкции. — Другие к моменту казни меняются до неузнаваемости.

— Странно, что его не помиловали, — проговорил Мак О’Ннолен. Шеффилда он видел только дважды, да и то почти мельком. Тем не менее у него создалось впечатление, что на стуле сидит совершенно другой человек. Но Коллин прав: страх смерти способен изменить обреченных до неузнаваемости. — Приступайте, — бросил он палачу и первым оставил камеру для казни.

Вслед за ним вышел Коллин. Нажав кнопку, он опустил заслонку, перекрывавшую окошечко, возле которого уже стоял самый бесполезный здесь человек — тюремный врач. Где-то за его спиной притихла и Эллин.

Коллин в последний раз взглянул на Эварда. «Интересно, что бы он успел крикнуть, если бы удалось хоть на несколько секунд освободить рот. Очевидно, онемел бы от ужаса и ярости».

…А еще через несколько секунд, по приказу заместителя прокурора, Адмирал включил рубильник…

26

После казни, Коллин, О’Ннолен и доктор Вайдер вновь собрались в кабинете Согреда. Гибель еще одного преступника никак не отразилась на их настроении. Каждый из них был соучастником доброго десятка подобных узаконенных убийств, и ничего необычного, что всколыхнуло бы их впечатлительность, сегодня не произошло.

— Надеюсь, одним убийцей в этой благословенной стране стало меньше?! — приветствовал их поднятой вверх бутылкой коньяку начальник тюрьмы.

— Каждое такое событие мы станем отмечать всенощным застольем, — ответил Коллин. — Это становится доброй традицией «Рейдер-Форта». Что вы скажете по этому поводу, док? — обратился к Вайдеру.

— Скажу, что всякий раз я буду чувствовать себя на этих застольях честно исполнившим свой долг врачом-убийцей.

— Это не убийство, доктор, — хриплым басом возразил Согред. — Это санитарная чистка общества.

— Браво, Рой! — поддержал его заместитель прокурора. — Правда, нечто подобное мир уже слышал, кажется, из уст фюрера. Кстати, где адвокат? — мгновенно сменил он тему, и Согред вспомнил, что сегодня заместитель прокурора умудрился обнять Эллин за талию.

— Уехала домой. Для нее это первая казнь. Женщину можно понять.

— Женщину, мистер Согред, понять невозможно. На казни своего подзащитного адвокат должен чувствовать себя, как хирург в морге, во время вскрытия своего пациента, — заметил Вайдер.

— Сейчас мы говорим о женщинах, а не о морге, — поморщился О’Ннолен. — Неплохая девица эта Эллин. Сейчас она очень даже украсила бы наше мрачное общество. Есть предложение не расходиться сегодня до утра.

— Извините, мистер О’Ннолен, но я себе позволить этого не могу, — возразил врач.

— Понятно, боишься своей гюрзы. Ума не приложу, за что ты ее терпишь.

— Она прекрасная женщина, Мак. А терпеть ее готов только за то, что она терпеть не может в доме тебя.

О’Ннолен, а вслед за ним и Вайдер сдержанно рассмеялись. Ирландец привык к таким шуткам доктора и никогда не воспринимал их всерьез. Особенно теперь, в компании, где все знали, что он действительно ухлестывает за женой врача.

— Тогда по последней рюмке, — завершил их дуэль Согред. — Он сам настоял, чтобы Эллин сразу же уехала. Но не к себе домой, а к нему, и дал ей ключ.

Теперь он представлял себе, как, раздевшись, Эллин ждет его в постели. Той самой, в которой еще недавно занималась любовью с Грюном Эвардом.

Однако Рой понимал, что это всего лишь его фантазии. Спать вместе этой ночью им вряд ли придется. Нужно было еще отправить «в вечное плавание» Тома Шеффилда. А это посложнее, нежели испепелить непуганого идиота Эварда.

О’Ннолен успел пропустить еще три рюмки, прежде чем Согреду и Коллину удалось усадить его в машину Вайдера, в которой он и прибыл к тюрьме.

— Невыносимый тип, — пожаловался Согред, провожая взглядом красные огоньки «мерседеса» тюремного доктора. — После каждой встречи с ним становится гадко на душе.

«Еще бы, — мысленно согласился с ним Коллин. — Теперь ты готов ненавидеть всякого, кто имеет отношение к правосудию». Однако вслух произнес:

— Все обитатели нашего «Рейдер-Форта» того же мнения о нем.

— По-моему, вы на что-то намекаете, мистер Коллин.

— Только на то, что лично мне О’Ннолен так же ненавистен теперь, как и вам.

— То-то же, Коллин. Отныне он нам одинаково ненавистен, как и все прочие прокуроры и их заместители нашего благословенного Богом Фриленда. — Согред положил руку на плечо Коллина и несколько мгновений молчал, не зная, с чего начинать. — Мне жаль прощаться с тобой, старина, но в море ты должен отправиться нынешней ночью. Как и было договорено.

— Может, есть смысл перенести на следующую? Мне бы еще хотелось встретить этот рассвет.

— Все рассветы одинаковы, Стив.

— Когда знаешь, что впереди их у тебя еще много.

— Этого никогда не знаешь. В нашем возрасте каждый рассвет уже приходится встречать, как последний. Но дело не в этом. Кто предскажет, как поведут себя Шеффилд и Эллин Грей? Когда они оказываются рядом, то становятся слишком опасными. Ты ведь не хочешь, чтобы все оставшиеся годы твоя дочь прожила дочерью преступника.

— О чем ты спрашиваешь!

— Поэтому-то тебе лучше «уйти» вместе с Шеффилдом. Вся эта история должна кануть на дно океана. Предсмертную записку написал?

— Написал.

— В Последнем Пристанище, да и вообще на Рейдере, таким решением никого не