Лавровый венок для смертника - Богдан Иванович Сушинский

творцов способна подражать любому гению древности или современности. Но лишь подражать. Пусть даже гениально. Создать нечто свое, столь же значительное, они, увы, не способны.

— Слышал бы Шеффилд, как вы уничтожаете его.

— Не волнуйтесь, он это слышит.

— То есть? — ухватившись за подлокотник, Согред резко оглянулся на лестницу.

— Я хотела сказать: «слышал», — невозмутимо уточнила Эллин.

— Вы странно шутите.

— Подозрительность — профессиональная черта всех тюремных служащих. — Ладно, забыли. Каковой же видится концовка лично вам?

— Начальник тюрьмы отправляет якобы спасенного писателя на моторной лодке в море. Через полчаса, на полпути к островку Старк, лодка взлетает в воздух.

— Но это то, что вы запланировали в реальной жизни. Да, Шеффилд выйдет в открытое море, будучи уверенным, что он спасен, и погибнет. Но, согласитесь, что для рассказа это не лучший финал. «Правда жизни» и «правда искусства» — два несопоставимых, порой чужеродных понятия. Поэтому над концовкой рассказа вам еще придется поразмыслить.

— Предпочитаю оставить ее такой же, как и в жизни.

Демонстративно зевнув, Согред вальяжно швырнул исписанные листы на журнальный столик.

— Сейчас не время философствовать и спорить, мисс Грей. В нашем распоряжении еще два часа. Как вы смотрите на то, чтобы провести их в постели?

Не дожидаясь согласия женщины, Рой поднялся, вынудил подняться ее, и они слились в долгом, слишком долгом, чтобы он показался страстным, поцелуе.

В обнимку, висок к виску, они взошли на второй этаж, и у двери спальни Эллин теперь уже сама впилась губами в его губы. Увлекшись, Рой не расслышал легкий скрип двери, к тому же Эллин явно попридержала его, не позволяя слишком резко отреагировать на этот звук.

Согред все же сумел оглянуться и даже успел увидеть перед собой неуклюже скроенную фигуру Шеффилда. Но это было последним, что сумело охватить его сознание. В следующее мгновение, получив мощный удар чем-то тяжелым в голову, он привалился к стене, однако второй удар окончательно поверг тюремщика к ногам Эллин.

Подхватив под мышки, Шеффилд выволок его на балкон.

— Хочешь что-то сказать ему на прощание? — спросил он у Эллин, и женщину поразило, с каким хладнокровием писатель убивает человека.

— Обрати внимание на то, что на балконе должны остаться отчетливые следы его полуботинок.

— Ты права. И в то же время не должно остаться наших следов.

Согред уже начал приходить в себя, но Шеффилд уложил его грудью на перила. Еще несколько секунд бывший узник удерживал его в таком положении, вглядываясь в занавешенное черным покрывалом ущелье, над которым зависал балкон.

— Чего ты ждешь? — прошипела Эллин.

— Мига, творческого озарения, — язвительно огрызнулся Шеффилд. — Почему бы тебе хоть одно убийство не взять на себя?

— Моя совесть должна быть чистой, как у Марии Магдалины.

— «Ее совесть», видите ли, должна быть чистой! — оскалился Шеффилд. И, приподняв, насколько это было возможно, тело Согреда, он швырнул его в ущелье.

* * *

Эллин нашла какую-то тряпку и тщательно протерла те места, где стояли она и Шеффилд. Полы комнаты были устланы синтетическими покрытиями, на которых следов оставаться вроде бы не должно, а все те места, где полиция могла обнаружить отпечатки пальцев, Грей тоже протерла, рюмки помыла, недопитую бутылку прихватила с собой.

— Что мы предпринимаем дальше? — спросил Шеффилд, усаживаясь в машину рядом с Эллин. — Нужно как-то выбираться из этого проклятого острова.

— И чем скорее, тем лучше. Именно этим мы и будем сейчас заняты. У старого причала, возле поселка Последнее Пристанище, нас будет ждать моторка.

— Которая взлетит, как только я отойду от берега?

— Стала бы я говорить об этом замысле в твоем присутствии, если бы действительно захотела убрать тебя таким способом.

— Хочется, конечно, верить… Но говоришь ты все это как-то слишком уж неубедительно.

— Куда убедительнее выглядело бы, если бы я позволила Согреду убрать тебя. В том-то и дело, что никакой мины в природе не существовало. Вообще. Откуда ей у меня взяться?

— Это не аргумент.

— Мину я выдумала вовсе не для твоего побега, а для сюжета рассказа. Иначе, зачем мне было бы убивать Согреда? Да еще на пару с тобой? Ради чего? Он довольно состоятельный человек и вполне мог бы содержать меня. И еще, с какой стати мне понадобилось бы вытаскивать тебя из тюрьмы? Только для того, чтобы в ту же ночь убить?

— Опасаюсь, что твои истинные намерения так и останутся для меня загадкой.

— Не сомневайся, останутся. Но остров тебе следует оставить, причем как можно скорее.

Шеффилд недовольно хмыкнул. Нарочитая прямолинейность Эллин Грей не раз ставила его в тупик. У него было множество возможностей убедиться, что, как правило, говорила она при этом правду. Хотя многие собеседники воспринимали ее откровения, как лихую шутку. Но как раз на это Грей и рассчитывала.

— Как добираться до этой пристани?

— Мимо тюрьмы. Но если ты будешь слишком медлить, «мимо» у тебя не получится.

— Неужели нет иной дороги?

— Иной дороги у нас с тобой нет. Чем скорее ты выберешься за черту города, тем меньше шансов наткнуться на полицейских.

Шеффилд послал проклятие — только не ясно было, кому именно: тюрьме «Рейдер-Форт», Эллин, полиции или же собственной судьбе, — и, проведя «мерседес» по переулку, погнал его в сторону крепости.

— На моторке уходим вместе?

— А ты как предполагаешь?

— Хотелось бы.

— Когда же ты, наконец, научишься анализировать ситуацию и проигрывать варианты? Никакие детективные сюжеты создавать без этого попросту невозможно.

— Теперь мне это уже не пригодится.

— Зря так настраиваешься, Шеффилд. Ничего страшного: будешь печататься под псевдонимом, только-то и всего. Древняя традиция японских литераторов. Достигая вершины славы, мастер вуалирует ее под неизвестный псевдоним и начинает восхождение с самого начала, с подножия.

— Ах, эти непостижимые японцы! Так что, прикажешь выступать под псевдонимом «Грюн Эвард»? Грю-н-н Эв-вард! — не то коротко хохотнул, не то простонал Шеффилд.

— А почему бы и не под его? Из признательности к человеку, истлевшему на электрическом стуле вместо тебя. Тем более что какое-то время тебе все равно придется жить под его именем. Пока не смоешься за рубеж. А я, как адвокат, по-прежнему буду представлять твои интересы.

Шеффилд уставился на нее, совершенно забыв о руле и ночной дороге. То, о чем говорила Эллин, казалось ему совершенно непостижимым.

— Я никогда не соглашусь на такой вариант возвращения в литературу.

— Следи за дорогой. Метрах в пятидесяти отсюда сверни направо. Мы проберемся по переулку, потом — между двумя садами, и войдем в долину, по которой можно спокойно уйти в глубь острова, минуя полицейский пост.

— Я никогда не соглашусь с этим, слышишь, ты!.. — медленно свирепел