Обрученные затмением - Анастасия Маркова

Больше я не расслышала ни звука – кровь зашумела в ушах подобно горному ручью. Тело пробрал озноб. Правда, уже в следующую секунду меня бросило в жар. Резко закружилась голова, к горлу подступил ком. Язык онемел и перестал повиноваться, лишив меня способности говорить. Паника поглотила сознание. Захотелось немедленно остановить оборот. Но мне это было уже не под силу. Почувствовав запах свободы, волчица стала рваться из тесного тела на волю.

– Дыши глубже, постарайся подумать о чем-то приятном. Понимаю, тебе страшно, но скоро все закончится, – будто через толщу воды услышала я успокаивающий голос Деррена.

Несмотря на все столкновения между нами, я поверила ему, стала шумно втягивать носом воздух и не препятствовать больше обороту. Тогда кровь резво понеслась по венам, как электрический ток по проводам. По коже побежали мурашки. Раздался хруст костей. Или это был треск одежды? В любом случае в следующий миг, как и обещал Форестер, все резко закончилось. Тело приобрело необычайную легкость, звуки и запахи усилились в несколько раз. Ухо улавливало где-то капающую воду, нос чуял припрятанные в кармане у мистера Хизера жареные орешки.

Я с интересом подняла переднюю лапу, поставила на каменный пол, проделала то же самое с другой и задрала голову. Папины глаза светились любовью и гордостью. Лицо Дилана Форестера выражало непомерное удивление, тем временем как его сын и жена широко улыбались. Лишь двое остались недовольными увиденным.

– Нет… нет… Это невозможно… Я же давала тебе настойку сокирки… Ах ты, гадина! Только притворялась, что пила шоколад, а сама!.. – завопила Мия и бросилась в мою сторону.

Молниеносная реакция Форестера была выше всяких похвал. Близняшка и шага не успела ступить, как оказалась схвачена за запястье. Деррен отвел ее руку за спину, не позволяя и на дюйм ко мне приблизиться. Но даже тогда сестра не успокоилась, наоборот, она еще больше взбесилась. Вмешательство Форестера послужило своего рода катализатором. Желание Мии добраться до меня не утихало. Она раз за разом пыталась вырваться из крепкой хватки мужских рук. Безрезультатно.

– Что ты делала?! Подливала Лии настойку сокирки?! Собрата живокости?! – взревел побелевший отец.

Желваки на его скулах заходили ходуном, кончики пальцев удлинились и превратились в когти, на щеках местами проступила шерсть. Папа был в такой ярости, что находился на грани оборота. Для Мии это могло плохо закончиться.

«Лучше бы промолчала», – подумала я, глядя на раскрасневшуюся сестру, чего сама делать не собиралась.

Я хотела сказать, что давно заподозрила неладное в ее утреннем шоколаде, но из груди вырвалось лишь грозное рычание.

– Жди нас у машины! – приказал папа.

Я не посмела ослушаться. Только не в данную минуту. Ему и так сейчас было нелегко. Поэтому окинула прощальным взглядом просторный зал и мягкой поступью направилась к выходу. На улице я решила испытать волчицу и со всей прыти рванула вниз по склону. Мягкий снег приятно пружинил под мощными лапами, ветер свистел в ушах и взъерошивал шерсть. Прыжки с каждым разом давались легче, получались все длиннее. В какой-то момент я уже не бежала, а парила! Непередаваемое чувство свободы, беззаботности и радости охватило сердце. Ко мне наконец-то пришло осознание, что значит быть оборотнем!

Преодолев полпути, я остановилась, выбрала самый высокий сугроб и с разбега плюхнулась в него, устраивая фонтан из снега. Потом был еще один сугроб и еще один… В итоге к машине я добралась последней, на что виновато опустила голову. Папа лишь молча открыл мне дверцу, дождался, когда я запрыгну во внедорожник, и устало сел за руль.

Я не стала оборачиваться, ведь из одежды мало что уцелело. В волчьей шкуре было гораздо теплее, к тому же никто не мешал развалиться на заднем сиденье во всю длину и немного вздремнуть. Папе наверняка распирало голову от возникших проблем. А Мия… Мия всю дорогу рыдала. Только мне почему-то было сегодня совсем ее не жаль.

Мы въехали в Эмбаррасс в начале пятого. Город не спал. В окнах многих домов горел свет, местами гремела музыка и слышался хохот. Манаро праздновали и веселились, только нашей семье ввиду случившегося было не до смеха.

Человеческий облик я приняла лишь в гостевой спальне, куда прошествовала горделивой походкой. Наспех приняв душ, забралась в теплую постель и мгновенно провалилась в сон, в котором вновь в мельчайших подробностях прожила события прошлой ночи: от несостоявшегося падения до первого, отложившегося в памяти оборота. Правда, между сном и реальностью имелось незначительное отличие – идентичные рисунки хной – мехенди, появившиеся после затмения у меня и у Деррена на запястьях. Проснувшись, основательно осмотрела обе руки. Ничего. Тем не менее увиденная во сне картинка не выходила из головы. Вдобавок появилось ощущение грядущих перемен. И к чему они приведут, покажет лишь время.

Урчащий желудок заставил меня откинуть одеяло, свесить ноги и потянуться за одеждой. Ни в гостиной, ни в кухне никого не оказалось. В доме стояла тишина, что было крайне необычно для этого времени.

Я решила не дожидаться пробуждения других его обитателей и заварила себе травяной чай. С улыбкой глядя в окно, наслаждалась ароматным напитком, когда услышала за спиной тяжелые шаги.

– Уже встала? – в голосе отца прозвучали нотки удивления.

– А ты, похоже, и не ложился, – ответила после энергичного кивка.

Папа отвел взгляд и нервно провел рукой по волосам.

– Ложился. Только уснуть не получилось. Да и сиделку нужно было отпустить.

Сделав внушительный глоток горячего чая, произнесла с энтузиазмом:

– Сейчас позавтракаю и побуду с мамой. Мне столько всего нужно рассказать ей.

– Успеешь еще. Лучше съезди прогуляйся куда-нибудь.

Рука с чашкой застыла на полпути ко рту. Казалось, отец выпроваживал меня из дома.

– Куда? – растерянно спросила я.

– В тот же Дулут. Возьми мою карточку, купи себе все, что захочешь.

Папа достал из заднего кармана джинсов кошелек, извлек голд-карту и протянул мне. Пусть даже временно, я не спешила становиться обладательницей целого состояния. Поведение главы семейства вызывало тревогу. И дело было не в его щедрости.

– Не боишься, что останешься без денег?

Отец закатил глаза к потолку и усмехнулся.

– С учетом твоих запросов мне не о чем волноваться. Они так скромны, что скоро тебя придется насильно водить по магазинам.

– Прозвучало как угроза, – я поморщилась, забрала протянутую карту, покрутила ее в руке и с наигранным весельем вымолвила: – Смотри, как бы она не пробудила во мне синдром шопоголика.

– Я буду только рад, если ты немного пощиплешь счет. Но, наблюдая за тобой, успел убедиться, что шопоголик в тебе умер, не родившись.

Папа широко заулыбался, чего я давно за ним не замечала, и улыбнулась в ответ. Спустя мгновение мы оба весело расхохотались.