Обретенная любовь - Гайя Алексия

в моменты, когда воспоминания находят выход наружу, это происходит с таким эмоциональным всплеском.

– А… понятно. Как паническая атака?

– Да, точно. Насколько помню, он вообще плохо спит, часто видит кошмары. Тебе придется о нем позаботиться: я не могу вылезти из кровати, у меня роды на носу. С ним уже такое случалось, с тех пор как он живет у вас?

– Да, недавно, но не так сильно.

– Елена? Что происходит? – вклинивается голос отца.

– А! Пап, Тиган там…

Я вся в слезах, стараюсь не смотреть на отца.

– С кем ты говоришь?

– Это… это Натали. Я пойду найду таблетки.

Я передаю телефон отцу и бегу к шкафу. Сумка Тига должна быть где-то здесь.

– Детка, ты куда? – обращается ко мне Тиг.

Черт, он раскроет нас перед отцом!

– Елена, не плачь, я…

Я в панике копаюсь в его сумке и замечаю краем глаза, как он привстает.

– Не волнуйся, я сейчас подойду, ладно?

– Давай скорее.

Отец все еще разговаривает с Натали. Я, наконец, нахожу то, что мне нужно, и отправляюсь в ванную за стаканом воды. Когда я возвращаюсь с водой, отец внимательно смотрит на меня.

– Елена? – восклицает он, заметив мою губу.

Я пропускаю все мимо ушей и направляюсь к Тигу – он вновь растянулся на кровати, дыхание выровнялось, и, кажется, он уже видит сны.

– Тиг, возьми, прими это.

Он послушно и без возражений глотает лекарство, стягивает футболку и, сбросив ее на пол, моментально засыпает. Я натягиваю на него одеяло.

– Пойдем, – говорит папа по пути к двери.

Тиг остается в своей комнате. Теперь он кажется таким умиротворенным. Ничего общего с человеком, который кричал и метался несколько минут назад. Кризис закончился так же быстро, как начался.

Мы выходим на лестницу, ноги и руки дрожат. Что такого ужасного он мог пережить в детстве?

Глава 17

Тиг

Я вздрагиваю и открываю глаза. Кто-то тычет чем-то мне в спину.

– Ну, наконец! Я уже целую вечность тебя дозываюсь, татушечка! Вставай, пора к врачу, – сообщает охранник.

Мне требуется несколько секунд, чтобы вспомнить, где я, и понять, что происходит. Черт, мне даже удалось поспать? Щеки обсохли, но моральный дух – где-то на уровне ботинок, и, судя по их внешнему виду, он не очень-то боевой.

Я встаю. О, черт, ребра! Я корчусь от боли. Тело немного отдохнуло, и теперь я чувствую себя еще хуже, чем на выписке из больницы.

Как только я поднимаюсь, охранник просит меня вытянуть руки. Я повинуюсь и подставляю ему дрожащие руки. Я вижу, как он сомневается, но в итоге все же застегивает наручники на запястьях. Дыши, парень.

Неожиданно появляется второй охранник и заковывает еще и лодыжки. Из-за этого походка снова становится похожа на пингвинью. Я уже не говорю о том, что боль в ребрах добавляет хромоты.

Мы проходим несколько метров. Оранжевый комбинезон больно царапает кожу. Эта одежда соткана не из ниток, а из чертова железа!

Я послушно следую по указанному пути, встречая лишь других охранников. Мы подходим к первой решетке. Один из сопровождающих кричит в переговорное устройство:

– Охрана! Четвертая решетка!

Звучит звонок, и решетка открывается без посторонней помощи. Мы проходим. У каждой следующей решетки картина повторяется. В конце концов, мы попадаем в медпункт. Фу, что угодно, только не медпункт!

Меня шатает. Стоять чертовски больно, но я стою. Из гордости.

Парень, находящийся позади, толкает меня так сильно, что я непроизвольно рычу от боли. Затем меня усаживают на край кровати (настоящей кровати) и пристегивают запястья между ног.

– Долли, ты с ним поосторожнее! – говорит один из охранников, указывая на меня подбородком.

Ты серьезно?

Я слышу сзади какой-то шум, но мне так больно, что я не в силах обернуться, поэтому просто прислушиваюсь к тому, что происходит.

– Ага, я свою работу знаю. Пошли вон! – холодно отвечает женский голос.

Женщина обходит меня, и я опускаю голову, насколько это возможно. Она их только что послала к черту, а они даже не пикнули в ответ.

Полицейские выходят, и наступает долгожданная тишина. Сестра усаживается за маленький стол, огороженный неким подобием стеклянной банки. Женщина ведет себя так, словно меня здесь вообще нет, роется в своих вещах, затем выходит из-за стола, погрузив нос в досье, и подходит ко мне.

– Тиган Доу, семнадцать лет… – шепчет она.

Медсестра стоит прямо передо мной, я разглядываю ее ноги и никак не могу поднять глаза.

– Перфорация легких… Так. Сломанные ребра, проведенная операция… Очень хорошо. Посмотрим, как все срастается. Снимите одежду, пожалуйста.

Я поднимаю глаза, мы встречаемся взглядами, и она коротко кивает. Мне никак не дотянуться до молнии на этом проклятом оранжевом комбинезоне. И еще мне не хочется, чтобы она меня касалась. Так что черта с два я сниму эту робу. Я отвожу взгляд, словно она может что-то в нем прочесть.

– Зачем вас так пристегнули? – спрашивает женщина.

Мне-то почем знать? Может, потому что здесь меня все держат за насильника!

Сестра подходит вплотную и заносит руку, чтобы коснуться комбинезона. Я отстраняюсь. Черт, не трогай меня!

Она отступает на шаг и хмурит брови.

– Мистер Доу, сейчас я вам расскажу, какие у нас в медпункте порядки: я могу доставить вам массу неудобств, но я не хочу прибегать к крайним мерам. Моя работа – улучшить ваше состояние медицинскими средствами, и, судя по тому, как вы выглядите, мне стоит сделать это в кратчайшие сроки. Так что для вас же будет лучше, если вы замрете. Я буду касаться вас только по необходимости – ничего иного сверх меры. Вы можете согласиться на это по собственному желанию, или я приглашу двух кретинов, что вас охраняют, и они обеспечат мне ваше содействие. Что вы предпочитаете?

Чтобы ты заткнулась. Я делаю глубокий вдох, чтобы избавиться от огромного кома, застрявшего в горле, но это не срабатывает. Кажется, я сейчас разревусь, как младенец.

– Так что? – настаивает она.

Я отворачиваюсь и сжимаю кулаки.

– В этом месте вы вряд ли еще встретите кого-либо терпеливее меня. Рекомендую соглашаться.

Докторша вновь подходит и тянет ко мне руку. Стиснув зубы, я с трудом заставляю себя оставаться на месте. У нее получается целиком расстегнуть молнию комбинезона, прямиком до трусов.

Несколько секунд она просто молча рассматривает увиденное. Это она на мои татуировки так пялится?

Женщина потихоньку стягивает ткань с плеч, затем с рук, оставив меня сидеть с оголенным торсом и складками комбинезона, спущенного поверх наручников на запястьях.

– Гематомы еще не прошли, – наконец, произносит она. – Мне придется ощупать ваши ребра. Прошу вас