Обретенная любовь - Гайя Алексия

воли. Неужели очередной кошмар? Я прохожу через ванную и вваливаюсь в его комнату. У Тига такой обезумевший вид, что я останавливаюсь как вкопанная.

Он визжит, кричит, колотит все кругом, а затем съеживается, чтобы закричать еще громче. Он в ужасе и выглядит абсолютно беспомощным. От этой сцены сердце выпрыгивает из груди, и я не могу пошевелиться. Секунды тянутся целую вечность.

– Мама!

Только после этого отчаянного крика Тиган выпрямляется на кровати и озирается, словно совершенно не понимая, где находится. Он вообще в сознании или до сих пор спит? Однажды был случай, когда он с криком проснулся от кошмара, но в тот раз все прошло мягче. Тиг весь в поту, рвет на себе волосы и плачет, оглядываясь кругом, будто ему грозит какая-то опасность.

Я вытираю щеки и осторожно подхожу к нему. Он выглядит потерянным.

– Тиг… – шепчу я.

Звук моего приглушенного голоса заставляет его вздрогнуть и выпрыгнуть из кровати. Тиган оказывается у стены, перевернув на ходу прикроватную тумбу, и топчется по ее обломкам, раскиданным по полу. Его грудь ходит ходуном, дыхание затруднено, он в панике. Пытается ухватиться за стену у себя за спиной, а потом вдруг трясет головой и потирает лицо на выдохе. Тиг, я не знаю, чем тебе помочь! Намекни, что делать!

– Тиган?

Он вздрагивает, оборачивается ко мне, словно до этого не замечал моего присутствия, и внимательно смотрит на меня, затем трет глаза и проводит по мокрым щекам дрожащими руками.

Слегка приоткрыв рот, он шепчет:

– Он убил ее.

Кровь стынет в жилах. О чем он вообще?

Я подхожу ближе. Нужно его обнять, невозможно просто стоять тут и ничего не делать. Он озирается и отползает прочь от меня вдоль стены. Я протягиваю к нему руку.

– Не трогай меня! – кричит он.

Тиган начинает яростно махать руками – и я отскакиваю назад, однако он успевает задеть меня. Больно, но я слишком боюсь за него и не могу прямо сейчас пойти рассмотреть себя в зеркало. Губа и щека пульсируют от боли. Я не обращаю на это внимания. Прямо сейчас я нужна ему.

– Я… Ох, Тиг, о чем ты говоришь?

Черт, сквозь слезы сложно разобрать, что я тут мямлю. Давай же, Елена, соберись!

– Да о Милерзах! Он ее убил!

Не могу вдохнуть. То, о чем он говорит, ужасно. Кто такие эти Милерзы? Он ползет дальше вдоль стены в поисках выхода. На лице застыла гримаса ужаса.

– Кто? Тиган, куда ты? – спрашиваю я негромко, стараясь не испугать его.

– Я… должен идти. Если он вернется… Я… Черт, Елена, что мне делать, если он вернется?

– Тиг, я не знаю, о ком ты говоришь.

Он внимательно смотрит на меня, затем снова вытирает намокшие щеки. Кажется, он проснулся, но тогда почему продолжает паниковать?

– Я должен поговорить с матерью. Где мой сотовый? Елена, дай мне мой мобильник.

С матерью?

– Я не знаю… Тиган, я схожу за отц…

– Где мой сотовый? – вдруг срывается он на крик.

Его голос ударяет, словно хлыст, и заставляет меня вздрогнуть. Тиг лихорадочно обшаривает карманы своего спортивного костюма, но ничего там не находит.

– Елена, помоги мне, позвони моей матери! – плачет он.

– Ладно… Я… Кому я должна позвонить?

– Да моей матери, черт возьми! – злится он.

Он подбегает ко мне, и я отстраняюсь, чтобы не получить новый неожиданный удар по лицу. Тиган останавливается прямо рядом со мной, запустив руки в свою шевелюру, и оглядывается. Я слышу его учащенное дыхание.

– Но твоя мать, она…

– Что она? Позвони ей, ЧЕРТ ВОЗЬМИ!

Я отступаю еще на шаг. Еще никогда он не пугал меня так сильно. Такое впечатление, будто передо мной стоит какой-то другой Тиг. Сейчас он больше похож на загнанного зверя, чем на парня, которого я люблю.

Мои руки дрожат, горячие слезы текут по щекам. Я бегу в свою комнату. Кажется, он даже не отдает себе отчет в том, на какой громкости со мной разговаривает. Сейчас он где-то очень далеко от меня, в месте, которое пугает его до ужаса. Я возвращаюсь со своим телефоном. Тиг стоит все на том же месте.

– Так, ладно… Давай попробуем позвонить Натали, – шепчу я.

Он смотрит на меня, мысленно умоляя помочь ему.

– Да, моей матери. Прости, детка, я наорал на тебя, – произносит он, поглаживая дрожащей рукой мою раненую щеку.

– Ничего страшного.

Я быстро нахожу номер Натали в записной книжке, нажимаю кнопку вызова и сразу передаю ему трубку. Он отворачивается, тяжело дыша.

– Он ее убил! Милерз! Мама, я клянусь, он ее убил! Я там был, мам, она не дышала! Там были… Я выпрыгнул в окно и… Я… с Еленой… но он вернется. Что мне делать, мам? Я уже не помню, где ты живешь. Мама, черт, приходи за мной! Что? Как мертв? Ты уверена? Я… я не знаю… Мам, он ее убил, и она упала прямо на меня… Там все было в крови. И… Тристан визжал… Я все помню, черт возьми! Мам, приезжай, пожалуйста, я ведь…

Хоть немного, но, кажется, разговор с Натали его остужает. Он по-прежнему не в себе, но уже не такой буйный. А разговор все продолжается:

– Да… с Еленой. Но, мам, Тристан тоже меня знает. Что мне делать, если он заявится со своим ремнем? Черт, мама, после этого будет больно больше недели!

Я вытираю щеки. Я совсем не понимаю, о чем речь. Кто такой Тристан? И что за кровь повсюду?

– Да, мам, – говорит он и передает мне трубку.

Я прислоняю телефон к уху. Тиг усаживается на кровать, продолжая смотреть на меня во все глаза.

– Алло.

– Елена? Ты в порядке? – спрашивает Натали.

– Да.

– Вы были вместе? Я не до конца понимаю, что там у вас происходит.

– Нет, он спал у себя, а потом… начал кричать и плакать. Затем внезапно проснулся, сказав, что она мертва. Я ничего не поняла… Он…

Пока я разговариваю, Тиг растягивается на кровати.

– Елена, он только что вспомнил кое-что важное и теперь не знает, как с этим быть. Психологи меня предупреждали, что такое может случиться… Ты ведь знаешь, что есть определенные причины, по которым он почти не говорит. Но… хорошо, что ты сейчас рядом. Ты сможешь его поддержать. Поищи в его сумке пузырек с лекарством, это успокоительные, дай ему две таблетки. Это поможет ему успокоиться.

– Хорошо, две таблетки. Я поищу в его сумке. Но что это вообще было?

– Это посттравматический шок. Ты же знаешь, он в детстве пережил всякое и держит все внутри уже долгое время. Естественно,