Обретенная любовь - Гайя Алексия

Учитывая, что, как только Джейсон Дэш откроет глаза, к списку обвинений против вас прибавится еще одно свидетельство. Они будут следовать примерно такой линии: богатенький паренек из высшего нью-йоркского общества против вас, сироты и печально известного преступника из Куинса. Будем надеяться, что вы избили его достаточно, чтобы он не успел очнуться до заседания, – хихикает адвокат.

А если этот подонок вообще не очнется, что будет тогда? Вот что мне нужно знать, кретин. Мужчина улыбается своей белоснежной улыбкой и продолжает:

– К счастью, судья, которая занимается этим делом, уже хорошо с вами знакома. Это та самая судья, что отправила вас в исправительный центр, а потом перевела на условно-досрочное на этот год. Она была милосердна к вам ранее, надеемся, что таковой и останется. И наше преимущество в том, что она знает ваше досье наизусть. Вся ваша предыстория была предоставлена миссис Солис, так что я смог с ней ознакомиться. Нам необходимо, опираясь на это, убедить присяжных, что вы – жертва общества, и попросить о снисхождении. Надо будет проследить нити событий, которые привели вас к этому моменту, и наглядно продемонстрировать, что единственным выходом для вас была та самая пресловутая агрессия. Но если вы так и не заговорите, ничего не изменится. И обстоятельства будут представлены со слов ваших жертв. И вас будут судить, как сумасшедшего преступника, лишенного всякой морали, хотя до конца так и неизвестно, что конкретно там произошло.

И снова воцаряется тишина. Я пытаюсь дышать ровнее и успокоиться, но от желания разбить стол чешутся руки. Впервые ощущаю себя настолько погрязшим во всех этих проблемах. Я не знаю, с чего начать. Мне известно, что нужно говорить, но у меня не выходит. Внутри моей головы такой беспорядок, что я не в состоянии выдавить ни слова. Я стискиваю зубы, закрываю глаза и растираю ладонями лицо, максимально натянув цепь. Чтобы дотянуться, мне приходится практически положить лоб на стол.

Адвокат прочищает горло, но я остаюсь без движения. Мне нужна пауза.

– У меня для вас кое-что есть… Возможно, это поднимет ваш боевой дух, – шепчет он.

Я жду еще несколько секунд, затем открываю глаза и поднимаю голову. Он что-то кладет на стол. Это фотография. Я не могу взять ее в руки – цепь слишком короткая, поэтому приходится довольствоваться только рассматриванием. На фото крошечный младенец, лицо – точная копия матери. Моя сводная сестра. Красивенькая. Я сразу узнаю браслеты на руках, которые ее держат. Елена. Невозможно остановить поток слез. Адвокат переворачивает снимок, на обороте есть послание от Солис: «Нам всем тебя очень не хватает… Я люблю тебя, сынок».

– Скоро увидимся, мистер Доу.

Адвокат испаряется, оставив фото у меня под носом. Когда охранник приходит и отстегивает наручники, мне выпадает буквально секунда, чтобы успеть забрать снимок.

На входе в камеру он посмеивается:

– Насладись хорошенько, завтра тебя переводят в твою основную камеру.

Новая волна стресса, хоть я ничем себя и не выдаю.

Тяжелая дверь захлопывается, я опускаю глаза на фото и не могу оторваться. Я разглядываю и запоминаю наизусть каждую деталь. Думаю, я смог бы даже нарисовать ее по памяти. Внутри все переворачивается. Почему Елена не дает показания? Я не понимаю.

В конце концов снимок выпадает у меня из рук, и мне приходится обшарить пол, чтобы найти его. Я люблю эту фотографию настолько же сильно, насколько ненавижу. Она напоминает мне о том, что у меня когда-то было, а теперь ушло и больше не вернется – семья.

Глава 18

Елена

Вернувшееся письмо я оставила на столе Тига. Пока не знаю, что буду с ним делать. От этого возникает ощущение, будто я уже проиграла. Я прекрасно понимаю, что глупо так думать, Тиг первым бы мне об этом заявил. Но подняться даже на эту ступень было настолько сложно, что тщетность приложенных усилий приводит меня в отчаяние.

Я вздыхаю и в сотый раз переворачиваюсь на другой бок. Смотрю на дверь, потом на потолок, затем на окно. Я представляю себе, как Тиган залезает в него подобно беглецу, чья цель – увидеться со мной, но все это лишь глупая романтика. Такое возможно разве что в мыльных операх. В реальности я всю ночь буду пялиться в пустоту, пока не зазвенит будильник. Впрочем, до его звонка осталось ровно два часа тридцать шесть минут. Кажется, это и много и мало одновременно.

Я обожаю Натали, но первое, что она сказала моим родителям, было: «Чем дольше вы относитесь к ней как к жертве, тем позже она сможет справиться с этим состоянием. Так что с завтрашнего дня отправляйте ее на учебу. Жизнь не остановилась из-за того, что Тига здесь нет». Хочется ее придушить. Папа обрадовался и полностью с ней согласился. Мама сначала распереживалась, но позже одобрила эту идею. Я должна вернуться к нормальному течению жизни для своего же блага и бла-бла-бла… На текущий момент мне понятно одно: синяки на лице еще не прошли, и мое тело физически не выдержит целый день сидеть на стуле в этом треклятом лицее. Я даже думать боюсь о том, как будут реагировать окружающие. Что они знают? Что обо мне подумают?

Я вздыхаю и снова переворачиваюсь. На этот раз пялюсь в потолок. У меня все болит. Чем меньше я двигаюсь, тем больнее. Натали права. Я должна продолжать жить, но это тяжело. Она говорила, что самое сложное – встать с постели. Но как только ты сможешь это сделать, все сразу пойдет как по маслу. Встать с постели? Да я в ней и не лежала.

* * *

Черт возьми, будильник звонит уже в третий раз. Мне наконец-то удалось заснуть, но даже во сне мой мозг не прерывал свою напряженную работу. Мне снился какой-то очень странный сон, но, к счастью, я его не запомнила. От него остался только неприятный осадок, и я надеюсь, его смоют утренний душ и чистка зубов.

– Елена.

Я закрываю глаза. Мама молча входит в комнату. Я знаю, она от меня не отвяжется, однако продолжаю глупо надеяться, что, если сделаю вид, будто сплю, у меня получится избежать возвращения к учебе. Я чувствую, как она медленно садится на кровать, а затем кладет руку мне на плечо. Я вздрагиваю – никак не могу сдержаться.

– Вставай, дорогая. Я приготовлю тебе завтрак чемпиона, пока ты умываешься, – говорит мама.

Затем она встает и выходит. Давай, Елена, вставай! По словам Натали, как только я встану, станет легче.

* *