Большой конфликт - Берт Хеллингер

обычной жизни: когда один человек говорит другому, что поступает так, как велит ему совесть, как правило, он делает другому что-то, что причиняет тому боль.

Совесть не говорит нам, что хорошо и плохо для всех. Она говорит нам об этом только в определенных рамках. Что это за рамки?

Совесть можно сравнить с чувством равновесия. Чувство равновесия инстинктивно. Но оно позволяет нам кое-что узнать. Мы можем моментально определить, падаем мы или стоим. Когда мы теряем равновесие, у нас возникает неприятное ощущение, сравнимое с угрызениями совести. Оно настолько неприятно и наполнено страхом, что мы немедленно меняем свое поведение, чтобы восстановить равновесие. Восстановив его, мы снова чувствуем себя хорошо. Это чувство сравнимо с чистой совестью. Следовательно, чувство равновесия, подобно совести, управляет нами посредством ощущений комфорта и дискомфорта.

Совесть – наше чувство социального равновесия. Когда в своей семье мы делаем что-то, что ставит под угрозу нашу к ней принадлежность, нас мучает совесть. Это чувство настолько неприятно, что мы меняем свое поведение, чтобы снова иметь право быть частью нашей семьи. Когда мы снова уверены в этом праве, наша совесть спокойна.

Кстати, если сделать отсылку к Павлову, такое поведение можно наблюдать и у собак. Когда собака что-то натворит, она знает, что может потерять свою принадлежность. Тогда она поджимает хвост и уходит.

Разные совести

В чем же заключается функция этой совести? Главная ее функция заключается в том, чтобы привязать нас к нашей семье и аналогичным образом к другим группам. В каждой группе мы точно знаем, что нам делать, чтобы сохранить свою принадлежность. Совесть помогает нам определить, есть у нас право на принадлежность или нет. Поэтому в разных группах совесть у нас тоже разная. В семье у нас одна совесть, на работе – другая, в церкви – третья, в компании в пивной – четвертая. В каждой из этих групп мы знаем, что нужно делать, чтобы сохранить в ней свое место.

Также мы видим, что от человека к человеку совесть тоже отличается, поскольку все мы родом из разных семей. Так, совесть членов христианской семьи отличается от совести членов мусульманской семьи. Разная совесть и в разных социальных слоях. У людей с высшим образованием совесть одна, а у рабочих – другая. Если бы рабочий вел себя с другими рабочими как человек с университетским образованием, его бы исключили. И если бы образованный человек вел себя среди образованных людей как рабочий, его бы тоже исключили. То есть совесть относительна.

Обеспечивая нашу связь с группой, совесть действует двояко: тем, что она привязывает нас к одной группе, она отделяет нас от других. Приведу простой пример.

Мир в семье

Мужчина и женщина влюбляются друг в друга и, поскольку они очень друг друга любят, женятся. При этом им обоим нужно кое-что признать. Мужчине нужно признать, что ему нужна женщина, а женщине нужно признать, что ей нужен мужчина. Каждому из них нужно признать, что ему недостает того, что есть только у другого, и что он может дать другому то, что есть у него и чего нет у другого. Если они это признают, между ними начинается обмен. Но только, если мужчина уважает женщину как отличную от него – почти во всех отношениях, – и если женщина признает, что мужчина отличается от нее – почти во всех отношениях, – и если они, взаимно это признавая, открыты для того, что дает им другой, и готовы давать другому то, чего недостает ему. Это фундамент хороших отношений в паре.

Когда мужчины общаются между собой и говорят о себе, это часто звучит так, как будто они лучше женщин. То же самое относится и к женщинам. Когда они общаются с другими женщинами и говорят о себе, это часто звучит так, как будто они лучше мужчин. Когда потом такой муж приходит к жене, а такая жена – к мужу, что происходит с их отношениями? Если муж ведет себя так, будто жена ему не нужна и будто он ее превосходит, а жена ведет себя так, будто муж ей не нужен и будто она его превосходит, то с любовью между ними почти покончено. Так что каждому из них нужно признать, что другой, несмотря на то что он другой, является равным и равноценным. В этом есть смирение. Но в этом состоит основа хороших отношений в паре.

Сложнее становится тогда, когда муж смотрит на семью жены, а жена – на семью мужа. Тогда муж очень часто говорит: «Моя семья лучше», а жена говорит: «Моя семья лучше». Оба говорят это с чистой совестью, поскольку каждый привязан совестью к своей семье. Но что происходит, если так говорят они оба? Страдает их любовь.

Потом у них появляются дети и возникает вопрос, как их воспитывать. Тогда муж, например, говорит: «Детей надо воспитывать так, как это было принято в нашей семье». А жена говорит: «Детей надо воспитывать так, как это было принято в нашей семье». Как в таком случае чувствуют себя дети? Плохо.

Что здесь должно произойти? Муж должен признать, что семья жены, хотя и отличается от его собственной, ей равноценна. А жена должна признать, что семья мужа, хотя и отличается от ее собственной, ей равноценна. Если они принадлежат к двум разным культурам или двум разным религиям, то им нужно признать, что культура или религия другого, хотя и отличается от их собственной, ей равноценна.

Но сделать это со спокойной совестью не получится. Если они прислушаются к своей совести, им станет страшно: такое признание грозит им утратой принадлежности к своей семье. Однако прогресс и мир в семье возможны только в том случае, если они оба в какой-то мере откажутся от своей чистой совести, если оба будут готовы испытывать вину. Кто не может принять на себя такую вину, тот навсегда остается ребенком.

Мир между народами

И между народами, например между русскими и немцами, мир возможен только в том случае, если оба признают, что они, хотя и разные, но равноценные. Только так между ними будет мир.

Пока те или другие говорят: «Мы русские» или «Мы немцы», они не смотрят на отдельных людей. В них видят только членов их группы. Поскольку человек привязан совестью к собственной группе, в ней он чувствует свое превосходство над другими. Это разделяет обе группы. Что это означает на практике, я поясню на примере.

Некоторое время назад мы проводили в Берлине семинар с 900 участниками. На этом семинаре