Не буди дьявола - Джон Вердон

– Ты как будто сидел там на заднем сиденье.

– Он многим рассказал об этой погоне. О ней потом много говорили. Адская история.

– Адский конец карьеры, ты хотел сказать.

– Это так вышло, что конец. Но если б Макси повезло и один из выстрелов все ж таки уложил бы этого Пастыря, да при этом не пострадали бы посторонние или хотя бы пострадали не так серьезно, если б он не выпил втрое выше нормы… может, тогда это безумие – что он за восемь секунд выпустил пятнадцать патронов, целясь на полном ходу в смутно различимую машину на темной дороге, и неизвестно ведь точно, кто в той машине, что он несся с такой смертоносной скоростью, – так вот, может, все это безумие обозвали бы как-нибудь обтекаемо и дипломатично, чтобы его отмазать. Но что вышло, то вышло. А вышла полная жопа. “Камаро” вылетел на встречку на слепом подъеме, из-за вершины холма выскочил мотоциклист и не успел отрулить. Байк всмятку, чувака отшвырнуло в сторону. Машину Макса развернуло на сто восемьдесят градусов на скорости девяносто миль в час, понесло задом на обочину и через отбойник впечатало в выступ скалы. От удара Макси сломал позвоночник в двух местах, девушка сломала шею и обе руки, а осколки ветрового стекла поранили им лица. Пастырь ушел. А вот Макси не ушел. Этот вечер стоил ему карьеры, семьи, дома, отношений с детьми, репутации и, по словам некоторых, умственного и душевного равновесия. Но это уже другая история.

– Вот это у тебя память, Джек. Твой мозг бы отдать для исследования.

– Вопрос в том, что ты намерен со всем этим делать.

– Не знаю.

– То есть ты просто хотел потратить мое время?

– Не совсем. У меня какое-то странное чувство.

– В связи с чем?

– В связи со всем этим делом Доброго Пастыря. Я чувствую, что тут чего-то не хватает. С одной стороны, все просто. Убивай богатых, спасай мир. Мания исключительной миссии. С другой стороны…

– Что с другой стороны?..

– Не знаю. Что-то не так. А что – пока не пойму.

– Дэйви, малыш, ты меня поражаешь. Честное слово, поражаешь, – съязвил Хардвик.

– Почему, Джек?

– Ты, конечно, в курсе, что “все это дело Доброго Пастыря” истрепали в хвост и в гриву, изучили вдоль и поперек лучшие умы. Черт, даже твоя маленькая психологиня внесла свою лепту.

– Что?

– А ты не знал?

– О ком ты говоришь?

– Черт, вот теперь я сражен наповал. Сколько у тебя их, секси-психологинь со степенью?

– Джек, я не пойму, что за хрень ты несешь.

– Доктор Холденфилд обиделась бы, если б услышала.

– Ребекка Холденфилд? Ты совсем спятил? – Гурни понимал, что слишком горячится. Нет, он ничего себе не позволял, но когда они вместе распутывали два дела, он и в самом деле обращал внимание на бесспорную красоту судебного психолога – пожалуй, чуть больше, чем следовало.

Еще он понимал, что Хардвик и хотел вывести его из себя. У того был исключительный дар находить больные мозоли и настоящая страсть на них наступать.

– Ее работа упомянута в сноске к профилю Доброго Пастыря, составленному в ФБР, – сказал Хардвик.

– У тебя есть этот профиль?

– И да, и нет.

– То есть?

– Нет, потому что этот документ ФБР объявило секретным и распространяет только среди узкого круга лиц, к коим я не принадлежу. Так что официального допуска к профилю у меня нет.

– А разве он не был опубликован в крупных изданиях вскоре после шестого убийства?

– В газетах была краткая выжимка, не сам профиль. Большие братья из ФБР смотрят, как бы кто не вкусил без спроса их профессиональной премудрости. Ощущают себя Вершителями судеб, с большой буквы В.

– Но, может быть, как-то все же можно?..

– Все как-нибудь да можно. Если есть время. И желание. Это, кажется, такой закон логики?

Гурни знал Хардвика достаточно, чтобы понять, как надо действовать.

– Не хотелось бы, чтобы из-за меня у тебя были неприятности с Федерацией болванов-расследователей.

Повисло многозначительное молчание, и в этом молчании зрели возможности. Наконец Хардвик заговорил:

– Ну, Дэйви, малыш, могу ли я чем-то тебе помочь?

– Разумеется, Джек. Засунь этого “малыша” себе в жопу.

Хардвик зашелся долгим, хриплым смехом. Как тигр с бронхитом.

Он был осенен особой благодатью: любил получать оскорбления не меньше, чем оскорблять сам.

Видимо, так он представлял себе здоровые отношения.

Поговорив с Хардвиком, Гурни допил остывший кофе, вбил в навигатор адрес Робби Миза, который дала ему Ким, вырулил на окружную дорогу и поехал в Сиракьюс. По пути он размышлял, как лучше себя вести с этим молодым человеком, какую роль разыграть. В конце концов, решил выдать часть правды о себе и о цели своего визита. А потом уже посмотреть, как пойдет разговор, и действовать по обстоятельствам.

С запада город, насколько было видно из машины, выглядел уныло. Он был, как шрамами, испещрен промышленными зданиями – дохлыми или подыхающими, большей частью уродливыми. Они перемежались с жилыми домами: зонирования как такового не было, то, что было, напоминало в лучшем случае лоскутное одеяло. Навигатор сказал Гурни свернуть с шоссе, и теперь он ехал через скопление маленьких, неопрятных домов, похоже, давно утративших цвет, жизнь, какую-то индивидуальность. Эти места напомнили Гурни район его детства – вечно настороженный, мещанский, полный невежества, расизма и провинциального чванства. Такой ограниченный – во всех смыслах этого слова, – такой безрадостный.

Навигатор в очередной раз подсказал дорогу, и Гурни вернулся мыслями к нынешнему делу. Он свернул налево, проехал один квартал, пересек большую улицу, проехал еще квартал и оказался в другом районе – здесь было зеленее, дома выше, газоны аккуратнее, тротуары чище. Некоторые дома сдавались в аренду частями, но и они выглядели опрятно.

Он проезжал мимо большого разноцветного дома в викторианском стиле, когда GPS объявил: “Прибываем к точке назначения”. Он проехал еще сто ярдов, развернулся и припарковался на другой стороне – так, чтобы видеть крыльцо и входную дверь.

Он уже собирался выйти из машины, когда ему пришла эсэмэска. Он открыл ее. Писала Ким: “Проект запущен!!! Надо поговорить. срочно!!! Пожалуйста!!!”

Гурни решил, что “срочно” – понятие растяжимое, по крайней мере, можно поговорить после встречи с Мизом. Он вышел из машины и направился к дому в викторианском стиле.

Парадная дверь на широком крыльце вела в выложенную плиткой прихожую, в которой обнаружились еще две двери. На стене между ними располагались два почтовых ящика. Ящик справа был подписан: “Р. Монтегю”. Гурни постучал, подождал, постучал громче. Никто не ответил. Он достал телефон, отыскал номер Миза и позвонил, приложив при этом ухо к двери, не зазвонит ли там телефон. Но звонка слышно не было. Когда сказали “абонент не отвечает”, Гурни сбросил вызов и вернулся в машину.