Пленник богини любви - Елена Арсеньева

Тогда решено было Василию и Вареньке где-то остановиться и подождать, пока Нараян отправится в храм и приведет оттуда Бушуева и Реджинальда. Однако никакое укрытие в мире не казалось сейчас Василию достаточно надежным. Он не доверял ни одному живому человеку, опасаясь встретить в нем тайного душителя или очередного парса-огнепоклонника с их пристрастием хоронить людей живьем. Перебрав множество возможных мест, где Васишта и мэм-сагиб могли бы его ожидать, Нараян вдруг улыбнулся – причем даже легкого зарева этой улыбки не отразилось в его непроницаемых глазах! – и предложил отправиться в Мертвый город.

Да, подумала Варя с усмешкой, для нее, восставшей из могилы, это самое подходящее укрытие!

…Здесь, по крайней мере, некого было бояться, ибо во всем бесконечном пространстве, окруженном длинной-предлинной городской стеной, не оказалось ни одной живой души.

Похоже, некогда это мог быть один из крупнейших городов Индии, однако с тех пор минуло не меньше двухсот, а то и более лет, и человеческая память не сохранила печальных подробностей о причинах, опустошивших эти некогда кипящие жизнью улицы и площади.

Таких мест в Индии немало. Индусы не любят вымерших городов, не возвращаются туда даже за брошенными сокровищами – боятся призраков. А потому Мертвый город для смелого человека, желающего затаиться, – лучшее из всех возможных укрытий.

Тянулись, переходя одна в другую, пустынные просторные улицы. По обеим сторонам стояли разрушенные дворцы, валялись куски мраморных колонн. Безводные водоемы, просторные дворы, мраморные мосты, рассыпавшиеся арки величественных портиков – все это заросло вьющимися растениями и кустами, в которых вполне могли скрываться берлоги зверей. Однако не зверей боялись утомленные странники, а потому они продолжали брести по пустынным раскаленным улицам, ища еще большего уединения и не в силах оторваться от зрелища этого величавого запустения.

Наконец укрылись в почти не поврежденном храме – только свод его оказался разрушен.

– Я вернусь до наступления полуночи, – по-обещал Нараян. – Мертвый город – плохое место для ночевки.

– Почему? Черти шалят? – усмехнулся Василий так беспечно, что Варя подумала: наверняка он мальчишкой ходил ночью на кладбище, чтобы доказать свою храбрость – не то друзьям, не то себе самому.

– Демоны тебе не страшны, – кивнул Нараян, словно подумал о том же самом. – Однако тотчас после полуночи эти развалины оживут. Из-под каждого куста, из подвалов каждого дворца начнут вылезать для ночного разбоя гиены и тигры, не говоря о шакалах и диких кошках… Так что время от полуночи до рассвета пройдет в рукопашной схватке с этим зверьем, а то и с кем-то похуже. Но я вернусь раньше. Когда трижды прокричит павлин, знайте: это иду я.

– Зачем подавать знак? Кто сюда еще забредет, скажи на милость? – удивился Василий, однако Нараян ничего больше не сказал, только помог собрать сухие ветки для костра, зажег его каким-то полукруглым камнем – с той легкостью, которой обладают только фокусники, так что невольно думаешь, будто огонь вспыхнул от движений их рук, – а потом ушел, сложив ладони в намасте, поклонившись и обведя Варю и Василия таким взглядом, что девушке почудилось, будто Нараян заключил их в некий магический круг.

Но это не был тот круг, который соединяет людей! Варе показалось, будто Нараян опустил между ними завесу густой тьмы, которую им непрестанно нужно преодолевать. Откуда появилось это ощущение, она не знала, однако Василий тоже что-то почувствовал. Во всяком случае, он старался не глядеть на Варю, а потом буркнул, что Нараян, разумеется, не успеет обернуться до полуночи, а коли так, не миновать им ночевать в этом зверинце. И он не намерен сидеть сложа руки, пока не укрепит оборону. Он кое-что видел тут, по пути…

С этими словами Василий исчез.

Варя села в уголке, обняв руками колени и незряче уставясь на кожаный мешок с водою и гроздь бананов – их ужин. Она уже и не помнила, когда ела в последний раз. Кажется, в шатре, перед нападением тхагов. Есть, впрочем, не хотелось. Еще по пути от Башни Молчания Нараян дал им с Василием какие-то зеленые листочки и велел держать их во рту всю дорогу. Прохладный влажный вкус не только помогал переносить зной, но и перебивал жажду и голод. Поэтому Варя даже руку не протянула к сахарным желтым бананам, а лишь тоскливо вздохнула. Ее не оставляло ощущение, что Василий отправился вовсе не за оружием, а просто сбежал от нее. Да, что-то произошло: исчезло то чувство безоглядного доверия, единства душ и слияния сердец, которое пронзило их на Башне Молчания. Теперь некая тьма разъединила их… но она же странным образом притягивала их друг к другу. Это было противоречиво, необъяснимо, однако Варя ощущала это всем существом своим. Она знала: костра, зажженного Нараяном, достаточно, чтобы держать на расстоянии зверей. Но его свет слишком тускл, чтобы рассеять ночную тьму, которая растворит собою все преграды, возникшие между двумя людьми. Особенно если они оба этого захотят. Если оба возжелают…

У нее вдруг загорелись щеки. Почему-то невмоготу сделалось вот так сидеть и ждать.

Нервным движением схватив обломок мрамора, она вдруг бросила его куда глаза глядят.

Стая зеленых попугаев вспорхнула с куста, сверкая в последних солнечных лучах. Издавая резкие крики, птицы унеслись под защиту другого куста.

Варя поглядела им вслед – и ей почему-то стало легче. Словно птицы унесли с собою сеть, которой она была опутана! Повела глазами – и будто впервые увидела, что по каменному полуразрушенному своду, перегоняя друг друга, неслись прекрасно изображенные полукони-полуптицы, крылатые обитатели небесной сферы, прекрасные апсары…

Ниже ракшасы-чудища сплетались с полузмеями-нагами[15] и зловеще-прекрасными нагинями, и вселенский змей Шеша беспощадно стискивал их своими сверкающими кольцами.

«Они все живут здесь, как в заколдованном сне, – подумала Варенька. – Может быть, чего-то ждут от нас… что мы разбудим их, вернем их к жизни! Но как?»

Она поднялась и пошла вокруг широкой площадки, разглядывая кружево орнаментов, пытаясь понять, какому богу посвящен этот храм: здесь были изваяния или изображения почти всех неземных существ индуизма, однако Варя внезапно осознала, что все они предавались друг с другом любви: Ганеша и Сиддхи, Шива и Шакти, Вишну и Лакшми, Кама и Рати, Кришна и Радха…

Варя стиснула руки. Почему она не увидела этих изображений сразу, чуть только Нараян привел их сюда? Или их не было? Или они только что явились из сумеречной мглы, стремительно опускающейся на Мертвый город, будто ловчая сеть на добычу?..

Что-то загрохотало за спиной. Варя так и подскочила и даже перекрестилась, увидав бесформенную фигуру, из которой во все стороны торчали оконечники стрел, копий, лезвия сабель и кинжалов. Святой животворящий крест помог: железный призрак рассыпался, выпустив на волю Василия. Тюрбан свой он где-то потерял, светлые волосы были взъерошены, и Варя торопливо перевела взгляд на лязгающую гору, сваленную у его ног. Созерцать смертоносный блеск металла было куда безопаснее, чем смотреть в его сверкающие глаза!