Тайна Семи Циферблатов - Агата Кристи

– И вообще, романы основываются на правде. Я имею ввиду, что, пока что-то не произойдет, люди не могут думать об этом.

– В твоих словах что-то есть, – призналДжимми. – Но все равно трудно избавиться от мысли, что нужно ущипнутьсебя, чтобы проснуться.

– Я тоже так себя чувствую.

Джимми глубоко вздохнул:

– Нет, думаю, мы не спим. Смотри: русский, американец,англичанин, возможно, австриец или венгр и леди, которая может быть любойнациональности на выбор – русской или польской, – весьма представительнаякомпания!

– И немец, – добавила Бандл, – ты забыл немца.

– О! – медленно произнес Джимми. – Тыдумаешь…

– Отсутствующий номер второй – Бауэр, наш лакей. Ониговорили о докладе, который не получили, хотя я не представляю себе, что можнодокладывать о Чимниз.

– Это может быть как-то связано со смертью Джерри Уэйда, –сказал Джимми. – Что-то мы здесь еще не до конца понимаем. Говоришь, ониназывали Бауэра по имени?

Бандл кивнула:

– Они обвинили его в том, что он не нашел письмо.

– Яснее ясного. Возражений нет. Ты должна простить мнемою недоверчивость, Бандл, но, знаешь, твой рассказ был слишком невероятен. Тыговоришь, они знают, что я собираюсь в аббатство Вайверн на следующей неделе?

– Да, вот тогда-то американец – это был он, а нерусский – и сказал, что не стоит беспокоиться, потому что ты – обыкновенный осел!

– Ага! – сказал Джимми. Он со злостью нажал наакселератор, и машина резко рванулась вперед. – Я очень рад, что ты мне обэтом рассказала. Теперь у меня есть, так сказать, личная заинтересованность вделе.

Минуту-другую он помолчал, потом спросил:

– Ты сказала, этого немецкого изобретателя зовутЭберхард?

– Ну и что?

– Подожди-ка, кое-что вспоминаю, Эберхард, Эберхард…да, уверен, так его и звали.

– Расскажи!

– Эберхард была фамилия того парня, который разработалкакой-то процесс по переработке стали. Не могу объяснить подробно, у меня нетспециальных знаний, но я знаю, что в результате переработки сталь становиласьнастолько прочной, что проволока не уступала по прочности стальному брусу.Эберхард занимался аэропланами, и идея его была в том, чтобы настолькооблегчить их вес, что случилась бы революция в их строительстве, я имею в видуих стоимость. Думаю, он предложил свое изобретение правительству Германии, аоно отказалось от него, найдя какие-то надуманные причины, но сделали они всеочень грубо. Он засел за работу и исправил все недостатки, какие они нашли, нобыл оскорблен их отношением к себе и поклялся, что они не получат его детища. Явсегда думал, что все эти разговоры о нем – сплошная болтовня, но теперь всепредставляется мне иначе.

– Вот именно! – возбужденно воскликнулаБандл. – Ты наверняка прав, Джимми. Эберхард, должно быть, предложил своеоткрытие нашему правительству. А они узнали или собираются узнать авторитетноемнение сэра Освальда Кута. В аббатстве состоится неофициальная конференция. СэрОсвальд, Джордж, министр авиации и Эберхард. У Эберхарда будут с собой планыили процесс, или как там ты его называешь…

– Формула, – подсказал Джимми. – Мне кажется,«формула» – подходящее слово.

– У него будет с собой формула, а Семь Циферблатов проберутсятуда, чтобы выкрасть ее. Я помню, русский говорил, что она стоит миллионы.

– Думаю, так и есть, – согласился Джимми.

– И вполне стоит нескольких жизней, как сказал кто-тоеще.

– Похоже, что ты права, – помрачнел Джимми. –Подумай о чертовом сегодняшнем расследовании. Бандл, ты уверена, что Роннибольше ничего не сказал?

– Нет, – ответила Бандл, – только «СемьЦиферблатов… Скажи… Джимми Тесайгер…». Это все, что он смог сказать, бедняга.

– Если бы мы только знали, что знал он! –воскликнул Джимми. – Но мы хоть что-то выяснили наверняка. Я так понимаю,лакей Бауэр, несомненно, ответствен за смерть Джерри. Знаешь, Бандл…

– Что?

– Иногда я слегка волнуюсь. Кто будет следующим? Дело,не подходящее для того, чтобы в него вмешивалась девушка!

Бандл усмехнулась про себя. Она решила, что Джиммипонадобилось немало времени, чтобы отнести ее к категории Лорейн Уэйд.

– По-моему, у тебя гораздо больше шансов статьследующим, чем у меня, – улыбнувшись, заметила Бандл.

– Ладно, ладно, – сказал Джимми. – А какнасчет нескольких жертв с другой стороны для разнообразия? Сегодня с утра ячто-то очень кровожаден. Скажи, Бандл, а ты бы узнала кого-нибудь из них, еслибы увидела?

Бандл поколебалась.

– Узнала бы номера пятого, – наконец ответилаона. – У него странная манера говорить: какая-то змеиная, сильношепелявит, уверена, что узнаю его.

– А насчет англичанина?

Бандл покачала головой:

– Его я видела меньше всех, только мельком, и у негосамый обычный голос. Кроме того, что он очень крупный мужчина, больше не за чтоухватиться.

– Там еще есть женщина, – продолжал Джимми. –С ней должно быть проще. Но, похоже, ты ее не запомнила. Она, наверное,приглашается на обеды к влюбчивым министрам, а потом вытягивает из нихгосударственные тайны, когда они опрокинут пару рюмок. По крайней мере, такпоступают в романах. Но на самом деле единственный мой знакомый министр пьеттолько воду с лимоном.

– Взять, к примеру, Джорджа Ломакса. Можешь тыпредставить его влюбившимся в заморскую красавицу? – со смехом спросилаБандл.

Джимми согласился с абсурдностью предположения.

– Теперь о таинственном номере седьмом, –продолжал он. – Ни малейшего подозрения, кем бы он мог быть?

– Ни малейшего.

– Опять же – то есть по литературным стандартам – ондолжен быть кем-то очень хорошо всем знакомым. Как насчет самого ДжорджаЛомакса?

Бандл неохотно покачала головой.

– В книге такое было бы совершенством, –согласилась она. – Но я знаю Филина… – И она отдалась внезапномуприступу веселья. – Филин – великий уголовный преступник! – выдохнулаона, смеясь. – Ну не чудесно ли?

Джимми согласился. Их дальнейшие рассуждения заняли ещенекоторое время, и раза два Джимми непроизвольно нажимал на тормоз, замедляядвижение. Когда они приехали в Чимниз, оказалось, полковник Мелроуз уже ждетих. Джимми был представлен ему, и все трое они направились на слушание дела.