Тайна Семи Циферблатов - Агата Кристи

Он завел с Бандл довольно неуклюжую беседу на неестественноправильном английском языке, и оба они были рады, когда ее прервал веселыймистер О’Рурк.

Вскоре в зал вломился, другого слова и не придумаешь, Билл исразу же направился к Бандл. Он выглядел встревоженным и растерянным.

– Привет, Бандл! Слышал, что ты здесь. Был по уши вработе весь этот чертов день, а то я бы увиделся с тобой раньше.

– Обременительны теперь государственные заботы? –с сочувствием спросил О’Рурк.

Билл тяжело вздохнул.

– Сразу и не скажешь, что представляет собой этот парень, –пожаловался он. – Выглядит добродушным коротконогим толстячком. Но Филинсовершенно невозможен. Давай, давай, давай! И так с утра до ночи. Что бы нисделал, все не так, а все, что не сделал, нужно было обязательно сделать!

– Совсем как цитата из молитвенника, – заметилподошедший Джимми.

Билл укоризненно взглянул на него.

– Никто и не подозревает, – жалобно произнесон, – с чем мне приходится мириться!

– Развлекать графиню, например? – предположилДжимми. – Бедный Билл! Какая это, должно быть, пытка для такогоженоненавистника, как ты!

– О чем вы? – спросила Бандл.

– После чая, – с ухмылкой объяснил Джимми, –графиня попросила Билла показать ей окрестности.

– Ну я ведь не мог отказаться? – вставил Билл,лицо его в этот момент приняло красно-кирпичный оттенок.

Бандл почувствовала легкое беспокойство. Она знала, и зналаслишком хорошо, восприимчивость мистера Уильяма Эверслея к женским чарам. Вруках такой женщины, как графиня, Билл станет пластилиновым. И она еще раззадумалась, стоило ли Джимми Тесайгеру посвящать Билла в их тайну.

– Графиня, – продолжал Билл, – очаровательнаяженщина! И не менее умная. Вы бы видели, как она обходила дом! Какие тольковопросы не задавала!

– Какие вопросы? – спросила вдруг Бандл.

– Не знаю, – неопределенно ответил Билл. – Оего истории. И о старинной мебели. И… ну какие угодно вопросы!

Тут в комнату величавой походкой вошла графиня. Онавыглядела немного запыхавшейся. Она была великолепна в своем облегающем черномбархатном платье. Бандл обратила внимание, как Билла стало мгновеннопритягивать поближе к графине. Его примеру последовал и серьезный молодойчеловек в очках.

– Все, Билл и Орангутанг пропали! – рассмеялсяДжимми Тесайгер.

Но Бандл ни в малейшей степени не находила это смешным.

Джордж не доверял современным новшествам. В аббатстве небыло даже таких удобств, как центральное отопление. В результате, когда дамысобрались в гостиной после обеда, температура в ней далеко не соответствовалаих вечерним нарядам. Огонь, пылавший за отполированной до блеска стальнойрешеткой камина, притягивал как магнит. Три женщины собрались около него.

– Бр-р! – Графиня издала непривычный иностранныйзвук.

– Дни становятся короче, – сказала леди Кут иплотнее закутала свои обширные плечи в некое цветастое подобие шали.

– Почему, в самом деле, Джордж не сделает нормальноеотопление? – спросила Бандл.

– Вы, англичане, никогда не отапливаете своидома, – заметила графиня.

Она вынула длинный мундштук и закурила.

– Камин такой старомодный! – сказала ледиКут. – Все тепло вылетает в трубу, вместо того чтобы распространяться покомнате.

 Вот как?

Наступила пауза. Графиня настолько явно скучала в такойкомпании, что продолжать беседу стало трудно.

– Смешно, – нарушила молчание леди Кут, – чтодети миссис Макатты могут заболеть свинкой! То есть я не хочу сказать, чтозаболеть – действительно смешно…

– Что такое свинка? – спросила графиня.

Бандл и леди Кут одновременно бросились объяснять. Наконецсовместными усилиями им удалось добиться своего.

– Наверное, и у венгерских детей есть она? –спросила леди Кут.

– Что? – переспросила графиня.

– Венгерские дети. Они болеют ею?

– Я не знаю, – сказала графиня. – Откуда мнезнать?

Леди Кут посмотрела на нее с некоторым удивлением:

– Но я думала, что вы занимаетесь…

– А, это! – Графиня выпрямила ноги, вынуламундштук изо рта и стала быстро говорить: – Я расскажу вам о таком кошмаре! Окошмаре, который я лично видела. Неслыханный кошмар! Вы не поверите.

И она была верна своему слову. Она рассказывала быстро, яркоописывая подробности. Невероятные картины голода и нищеты, как живые, проходилиперед глазами ее слушательниц. Она рассказала о послевоенном Будапеште ипроследила все изменения в нем до настоящего времени. Ее рассказ звучал оченьэффектно, но, по мнению Бандл, в то же время сильно смахивал на граммофоннуюпластинку. Вы ее заводите, и она играет. А скоро закончится и замолчит.

Леди Кут была потрясена до мозга костей – это было очевидно.Она слушала со слегка приоткрытым ртом, а ее большие, печальные, темные глазане отрывались от графини. Время от времени она вставляла собственные замечания.

– У одной из моих кузин трое детей сгорели заживо! Нуне ужас ли?!

Графиня не обратила на это никакого внимания. Она говорила иговорила и наконец замолчала так же неожиданно, как и начала.

– Вот! – выдохнула она. – Я рассказала вам. Унас есть деньги, но нет организации. Организация – вот что нам нужно!

Леди Кут вздохнула:

– Мой муж всегда говорит, что во всем нужна правильнаясистема. Он относит свой собственный успех полностью на ее счет. Он утверждает,что никогда бы ничего без нее не добился.

Она вздохнула еще раз. Внезапно перед ее мысленным взоромвозникло мимолетное видение сэра Освальда, ничего не добившегося в жизни. СэраОсвальда, сохранившего все доминирующие отличительные черты того радостногоюноши из велосипедной мастерской. И на секунду ей представилось, насколькоприятнее была бы ее жизнь, если бы у сэра Освальда не было столь правильнойсистемы.

По вполне понятной мысленной ассоциации она повернулась кБандл.

– Леди Эйлин, вам нравится ваш старший садовник? –спросила она.

– Макдональд? Ну… – Она заколебалась. –Макдональд не может именно нравиться, – объяснила она извиняющимсятоном. – Но садовник он первоклассный.