Время жестких мер - Алексей Пронин

Раздвинулись ивовые заросли, кончились «стихийные» свалки. Распростерлось «море», изрытое бурунами. Огромная масса воды мерно колыхалась, заходящее светило рассыпало блики по воде. В десятке кабельтовых по траверсу проходил экскурсионный теплоход – гремела музыка, гудела толпа на верхней палубе. Дорога змеилась вдоль берега.

Искать «святое» семейство долго не пришлось. Берег был сильно изрезан, островки тальника подбирались к самой воде. «Хонда» стояла на единственной ровной площадке между глиняными глыбами. Двери нараспашку, голосила вечная «АББА», женщина с ребенком бродили по берегу, швыряли камешки в воду. Мужчина извлекал из багажника тяжеловесное приспособление.

По соседству он обнаружил бухточку, подогнал машину к обрыву. Солнце уже клонилось за горизонт. Похолодало. Ветер трепал жухлые шапки тальника, срывал листья. Он спрыгнул к воде, погонял корягу обломком клюки, швырнул пару «блинов». Метрах в сорока пищал ребенок, смеялась женщина. Потянуло дымком. Он вскарабкался на обрыв, откуда открывался вид на окрестности, оседлал отполированное полено, принялся подсматривать.

Семейство Князевых неплохо отдыхало. Крутился киндер, дергал родителей за штанины. Энергию ребенка направили в мирное русло – посадили недалеко от воды, натянули капюшон и дали в руки совочек. Сами потянулись к огню. Наблюдать за трапезой было противно. Он отвернулся, начал жадно курить. Скосил глаза. Сплошная скука. Ребенка накормили, посадили обратно. Мужчина плеснул из фляжки в разовые стаканы. Выпили оба. Муж семейства что-то говорил, энергично жестикулируя. Супруга жадно слушала, смотрела ему в рот. Вот сейчас встану и подойду, – решился Смолин. – Пусть знают…

Пока он колебался, супруги выпили по второй, мужчина отправился рыбачить на блесну. Жена сидела рядом с ним. Улов не ожидался, разве в этом предназначение рыбака?

Уже темнело. Женщина что-то сказала, посмотрев на часы. Супруг неохотно кивнул, сделал последний заброс. Дама поднялась, отправилась собирать вещи. Крикнула малышу – тот заковылял, переваливаясь, в теплую машину. Смолин уже продрог. Люди, за которыми он наблюдал, были одеты теплее и сидели у огня. Решено, – он поднялся, – пора идти знакомиться. Народ отдохнул, развлекся, самое время выслушать оракула…

Показалось, что в дебрях тальника что-то шевельнулось?

Некомфортно стало. Волосы зашевелились… Он медленно, чтобы не спугнуть наваждение, повернул голову. Тальниковое хозяйство по правую руку, плотные кусты, каменистая земля. Он вглядывался в темнеющие очертания, слушал. Проще всего свалить на паранойю. А ведь в кустах действительно кто-то был! Хрустнула ветка. Почему он отнес на собственный счет? Здесь не Марс, повсюду люди. Повторно хрустнуло, дрожь пробежала по кустарнику. Он бросился к машине, выхватил из багажника бейсбольную биту, сжал обеими руками и решительно зашагал к кустам. Разбросал ногами низкорослую растительность, занес над головой, чтобы бить. Кусты помалкивали. Он бросился дальше, споткнулся, грянул в жидкую канаву. Но встал, вскарабкался на косогор. В радиусе досягаемости биты никого не было. Он тяжело дышал, вглядывался в темноту. Предчувствие воткнулось в позвоночный нерв. Он развернулся в прыжке, ударил с упреждением. Никого. Сидящий в кустах предпочитал несложную роль наблюдателя. Темнело стремительно. Смолин отдышался. Так и до инфаркта рукой подать…

За спиной завелся двигатель. Князевы собрались уезжать! Хлопали дверцы, смеялась женщина. Хорошенько газанув, автомобиль покинул место стоянки. Смолин попятился, оступился, упал в канаву и выронил биту. Паника ударила в голову. Он схватил свою палку, бросился бежать. Влетел в машину, включил зажигание, схватился за ручной тормоз – как за рычаг катапультирования. Он выбрался на дорогу задним ходом, без ущерба для себя и окружающей среды. Темень царила знатная. Ругнувшись, он включил ближний свет, дальний, повел машину в просвет между гущами тальника. Такое ощущение, что целились камнем в заднее стекло…

Выбравшись на трассу, он обнаружил, что стрелка, повествующая о наличии топлива, склонилась к нулю, и ехать без бензина машина не хочет. Он выскочил на дорогу, начал знаками умолять о помощи. Остановилась дама средних лет на подержанной «Короне», вникла в проблему, обязалась помочь. У нее сегодня полный бак, и ничего не жалко. Позднее выяснилось, что путь в этот бак закрыт – в связи с его коварной змеевидностью. Дама посочувствовала, предложила Павлу бросить машину в чистом поле и пересесть к ней – она сегодня альтруистка, муж недавно бросил, и вообще она свидетельница Иеговы. С трудом он отделался от доброй помощницы, голосовал дальше. Добраться до города удалось лишь к одиннадцати вечера – с многочисленными остановками, проверками, паранойями. Хвоста не было. Он остановился за стационарным постом ГАИ, перекурил. Что это было? Крыша едет, не спеша… или что-то другое? В таких условиях он просто не мог ехать домой.

– Ну что ж, – пробормотал Смолин, выбрасывая окурок. – Бог троицу любит. Сегодня ты опять ночуешь не дома…

Он пролетел пустой центр и завяз в бездорожье северной части мегаполиса. Правы остряки, существует лишь один способ довести качество российских дорог до уровня Европы и Америки – это разбомбить дороги у НИХ! Предчувствие гнало, он давил на педаль… Толкнул дверь в барак, она не поддалась, холодный пот прошиб – чертовщина, барак оснастили домофоном? Но ларчик просто открывался, дорогу к неземной любви загородило пьяное тело. Какой матерый человечище… Глыба застонала, завозилась, он плечом оттер дверь, втиснулся в пахучую темень, нагнулся, чтобы оттащить алкаша от порога, нашел одну ногу, вторую не нашел, похоже, ее и не было. Сосед в тельняшке? Он плюнул, бросился наверх…

И снова «подвели» предчувствия. Он утонул в объятиях любимой женщины. Вернулось тянущее чувство – он всегда его испытывал, когда сжимал ее тельце после долгой разлуки…

– Ты так быстро открыла. Стояла под дверью?

– Не стояла, Пашенька. Я почувствовала тебя, проснулась. Ты еще постучать не успел, а я уже знала, что ты рядом…

Груз, тяжелый, как самосвал, свалился с души. Он должен сегодня же ее увезти. Пусть думает, что хочет, он настроен решительно. Все, что он сделает, пойдет во благо. Но только не сейчас. Голова пухла, он хотел ее немедленно, во что бы то ни стало, всю сразу. Он чуть не лопнул. Она тянула его за собой, он прыгал на одной ноге, стряхивая ботинок, облепленный грязью. Волочились штаны. Она смеялась, ее смех звенел колокольчиком. Они допрыгали до спальни, упали, утонули в грохоте страсти…

Он долго не мог прийти в себя. Женщина ползала по нему, смеялась, целовала в разные места.

– Я только сейчас заметила, что ты носишь обручальное кольцо не на том пальце…

– А я женился не на той женщине, – объяснил он.

Смолин жадно курил, пуская в форточку колечки дыма. Она лежала, закутавшись в простыню, смотрела на него. Ее глаза блестели в темноте не здешним блеском. Она не могла его видеть, только дымчатый силуэт – текущая ночь была аномально черной, тучи закрыли небо, не было ни звезд, ни луны. Но он не мог избавиться от ощущения, что стоит перед рентгеном.