Вещи и ущи - Алла Горбунова

«Это же фейк, явный фейк, почему же люди так серьёзно к этому отнеслись? — думал Павел Нестеров, — и почему никому нет дела до моих стихов, они же настоящие!» Подумал так Павел Нестеров и вдруг почувствовал: нет, всё одно и то же. И стихи его, которые он писал всерьёз, такой же фейк. И так же, как и эту книгу о славянах, он писал их — сам не зная того, о чём пишет, и почитал это святым даром. Он увидел, что одни и те же творческие процедуры были задействованы в написании «фейка» и «настоящих» стихов. Просто стихи — это был более тонкий фейк, более благородный, и поэтому никому не нужный. А может, про стихи все изначально понимали, что это фейк, потому что все стихи — фейк, а вот в книге о славянах была претензия на выражение истины, и хотя для него эта претензия была игрой, люди на неё купились. И то, и другое в равной степени и не было, и было фейком. И что-то сместилось в голове у Павла Нестерова, потому что он больше не мог провести границу между настоящим и не настоящим. Как смещалось некогда в головах у всех пророков.

И уверовал он во всё, что сам сочинил, и отправился в путь по русской земле искать пророков Исаию, Иезекииля, Даниила и Иону, чтобы спросить у них, правильно ли он всё понял, и правда ли, что теперь он тоже пророк, как говорят нестеровцы. Он шёл и шёл вглубь земли, в глубокую ночь, в недра прошлого, и века отматывались назад, как кинолента, а потом кадры кончились и наступила пустота, и восстали из земли четыре земляных деда: Ивашко Сосуй, Харло Ивашков, Полежай Скоморох и Палка Андронов. И Павел Нестеров спросил: «Вы пророки?» И деды ответили: «Yes». «О, русские пророки, — взмолился Павел Нестеров, — откройте мне правду, что значит быть пророком? Видели ли вы Бога? Слышали ли его голос?» И отвечал Ивашко Сосуй: «Никакого Бога я не видел, да и не слышал ничего, но уверовал, что глас гнева праведного и есть Глас Божий». Тогда Павел Нестеров спросил: «Может ли твёрдое убеждение, что вещь такова, сделать её таковою?» И деды сказали: «Да, если ты можешь уверовать». А Харло Ивашков сказал: «В Израиле мы учили, что первоначалом является Поэтический Гений, всё прочее — лишь его производные. Таков Бог Израиля». И деды сказали: «Хочешь видеть рождение Поэтического Гения? Иди дальше нас, глубже нас, в самую сердцевину пустой земли».

И пошёл Павел Нестеров глубже в землю и в пустоту её, и увидел крутое крутище, станово становище, козла, барана и кота. И кот добыл огонь, и был этот огонь Поэтическим Гением, и всё с него началось. И это была альфа, но там же была и омега. Увидел Павел Нестеров дом где-то в Сербии и вошёл в него, и хозяин сказал ему: загадаю тебе три загадки, скажи мне, что есть это, это и это. Смотрит Павел Нестеров, а хозяин ему показывает на огонь в камне и на кота на лавке и на чердак. И видит Павел, что кот — тот самый, что добыл огонь, а огонь в камне — не огонь, а Поэтический Гений, а чердак — не чердак, а Дворец Рассудка. «Нет ничего проще, — сказал Павел Нестеров, — это Тот, кто добыл огонь, Поэтический гений и Дворец Рассудка». «Дурак, — сказал хозяин, — это кот, огонь в камне и чердак».

Ночью Павел Нестеров взял кота, привязал ему к хвосту трут, поджёг его огнём в камне, и кот прыгнул на чердак. Начался пожар. «Эй, хозяин, вставай, а хочешь спи, это уже не имеет никакого значения, сам ты дурак, — крикнул Павел Нестеров, — Тот, кто добыл огонь, взял Поэтический Гений и отнёс его во Дворец Рассудка! Я, пророк Павел Нестеров, с помощью Поэтического Гения ныне сжигаю Дворец Рассудка, и присоединяюсь навеки к сонму пророков! Здесь, в точке альфа и омега, я пишу свою новую книгу, рдеющую в огне, ибо –

Истина закончилась, когда кот разнёс огонь и спалил дом».

Всё отрицал он: где земля и где небо. Счастливый человек, Мишенька наоборот. Он был самым вредным и хулиганистым мальчиком в классе тогда, в конце сороковых. Всё он делал наоборот из вредности, и учительница так и прозвала его: Мишенька наоборот. Рано понял он, что всё совсем не так, как его учат. Мать говорила ему: мусорить нехорошо. И в голове своей Мишенька тут же менял знак с плохого на хорошее и радостно мусорил. И когда видел, что кто-то другой мусорит — тоже радовался. Когда видел, что кто-то плачет — радовался. Когда видел, что кто-то обижает слабого — радовался. Ведь если не радоваться этому — так больно, так невыносимо больно, слишком много насилия, и несправедливости, и голода, и смертей вокруг, а Мишенька не хотел, чтобы было больно, и поменял в своей голове все знаки. Так пошло у него с тех пор, как в раннем детстве в оккупированной деревне Обуховка Мишенька видел немецкого солдата, и немецкий солдат ударил на его глазах его отца. Мишенька испытал тогда всё вместе: ужас, негодование, ненависть, они душили его, и тогда Мишенька начал смеяться. Вскоре после этого он научился, как только чувствовал, что какой-то внутренний голос — матери его, или морали человеческой, вошедшей в детскую душу, — говорит ему, что что-то нехорошо, немедленно звать другой голос, властный и сверхчеловеческий, принадлежащий, должно быть, тому самому немецкому солдату, и этот голос смеялся и говорил ему: «Радуйся!». Так Мишенька наоборот переобучился и всё, что люди почитают злом, почитал благом; то же, что люди почитают благом, почитал, наоборот, злом. Всю свою жизнь он радовался смертям, невзгодам и ударам жизни, а печалился в те редкие минуты, когда что-то вызывало у него нежность и жалость, когда видел красоту или слушал музыку. Он знал, что изнанкой их были боль, утрата и обречённость, и не мог радоваться им, как прочие люди. Однажды он влюбился в девушку, но сказал ей: «Всё равно ты станешь старой и безобразной, а потом умрёшь», — и оставил её. И пока любил её, испытывал глухую беспросветную звериную муку, а когда оставил её — ему стало легко. Мишенька наоборот считал, что он перехитрил жизнь, столь изобильно рождающую поводы для страданий и роняющую их, словно дуб свои жёлуди, под ноги людям, он же в алхимическом тигле души своей все жёлуди страданий претворял в золото радости — и оттого был счастливее прочих людей. Гадкий старикан, прямо сейчас он высовывается из окна своей спальни с рогаткой, стреляет по голубям и беззубо матерится. Он целится в самого красивого белого голубя и попадает.

В девяностые годы в городе Новострадове все дети были уверены, что в двухтысячном году в новогоднюю ночь Ормузд и Ариман явятся на небе и настанет великая война. На этой войне дети будут воевать друг с другом, одни за «тёмных», другие за «светлых». После этой войны наступит конец прежнего мира, и планета Земля сольётся со своим двойником — планетой Нибиру, которая приближается к ней. Если на планете Земля процветают технологии, то на Нибиру развита магия, и там живут эльфы, гномы и драконы. Когда Земля и Нибиру сольются, наступит единство магии и технологии, и новый мир будет гармоничным. Все дети в Новострадове также были убеждены, что обладают магическими способностями. Ещё дошкольники во дворе передавали друг другу знание об Ормузде и Аримане, грядущей войне, слиянии планет и о том, что все они маги.