Нулевой километр - Юлия Резник

Она была явно не от мира сего. Но вовсе не потому, что огромные необычного леденцового цвета глаза делали ее похожей на инопланетянку. Дело было вообще не во внешности, хотя, конечно, та у Дуни была весьма и весьма примечательной – рыжие густые волосы, собранные в аккуратный хвост, невысокий рост, угловатая мальчишеская фигура и поразительно белая, словно светящаяся изнутри кожа. А ее манеры? А прикид? Семен не слишком разбирался во всяких там брендах, но он готов был поклясться, что тот стоил примерно столько, сколько большинство приезжающих сюда туристов тратили за все время отдыха. Такую девчонку, как Дуня, скорее можно было увидеть в закрытом пансионе благородных девиц, чем здесь, в кафе «У Рубена».

– Осторожно, Сёмушка, еще немного, и я начну ревновать, – тихо, не привлекая к ним внимания, шепнула Вета и так же незаметно игриво ущипнула его за задницу. 

– А ты умеешь? – спросил Семен, утопая в её густо подведенных глазах. Вета закусила губу и, ничего ему не сказав, отвернулась. Ну, и за каким чертом он это ляпнул? Знал ведь, как будет! Ненавидя себя за мелькнувшую было надежду, чувствуя, как на щеках выступают желваки – явные признаки готовой вырваться из-под контроля ярости, Семен уставился вслед выезжающему со стоянки Мерседесу. Как он и думал, отец Дуни был явно небедным парнем. Но это не помешало ему найти общий язык с дядей Рубеном и тетей Лали. Семен не заметил в нем абсолютно никакой чванливости, свойственной сильным этого мира. Например, отцу той же Ветки. 

– Хороший мужик! – заключил Рубен. – Сказал, что будэт здэсь что-то строить. Какой-то у него контракт с городской администрацией. 

– А, так это, наверное, Степанов? – оживилась притихшая было Вета. 

– Степанов? 

– Угу. Архитектор. Отцу пришлось его из самой Италии выписывать. Как будто у нас своих архитекторов нет. 

– Есть. И что они понастроили, мы видим, – усмехнулся Семен, кивая в сторону кое-как натыканных забегаловок, заполонивших набережную. Ветке его замечание явно не понравилось. Она недовольно свела тонкие брови и поджала губы со вкусом бабл-гам. 

– Выходит, рыжуха будет учиться с нами, – буркнула Сандалова. – Ну, что мы стоим на такой жаре? Пойдемте, я голодная – просто жуть. Дядя Рубен, побалуете меня своим фирменным? 

– А как же, Вэточка? Все по висшиму разряду! 

Ветка подхватила дядю Рубена под локоть и повела за собой. Следом двинулись Мариам и Семен. К обеду духота стала совершенно невыносимой. Ни сквозняка, ни ветра. Воздух будто застыл. Семен скосил взгляд на Мариам. Из-за лишнего веса той было довольно нелегко шагать в горку, хотя тут и было идти всего ничего. Когда они вернулись в кафе, у Мариам по лицу градом катился пот. Она тайком достала салфетку, промокнула лоб и смела мелкий прозрачный бисер над губой.

– Проводили? – выглянула из-за шторки тетя Лали. 

– Ага. 

– Бедная девочка! Это же надо… В первый день, и такие неприятности. 

Ага. Бедная. Семен вернулся за барную стойку, перед которой опять успела выстроиться длинная очередь. Машинально обслуживая посетителей, он прикидывал в уме, есть ли шанс найти сумку девчонки целой. Но одно дело, если бы ту сперли свои, а совсем другое – понаехавшие. Среди первых у Семена имелись кое-какие связи и авторитет. А вот среди последних – сами понимаете. Надежду вселяло лишь то, что ворам вряд ли были нужны чьи-то документы. А значит, те избавились от них первым делом. Знать бы еще, как?

Семен подтолкнул два стакана мохито веселым девчонкам лет двадцати, игриво им подмигнул и принялся выбивать чек, когда поймал взгляд Веты. Утихнувшая злость вспыхнула с новой силой. Краснов не знал, какого черта продолжает их отношения. Это было унизительно, с какой стороны ни посмотри. Да, может, он и не хватал звезд в учебе, но ведь и совсем дураком не был. Семен понимал, что Вета его стыдится. Понимал, но почему-то ничего не делал для того, чтобы положить конец этой унизительной истории. В его голове звучало два голоса – один возмущенно нашептывал ему что-то вроде: «Эй, Сема, какого черта? Где твоя гордость? Неужели тебя устраивает быть на вторых ролях?!» А второй издевательски ему вторил: «А что? Вроде ничего нового. Разве ты достоин чего-то большего? Кто? Ты? Ублюдок без роду без племени? Ой, не смеши мои помидоры!».

– Сема, сынок, ты не знаешь, как там Надежда? Уже три. Я не могу до нее дозвониться. Может, она опять заболела? 

Семен усмехнулся. Все же тетя Лали была удивительно тактичной женщиной. Заболела… Ага. Как же. Господи, да каждый из присутствующих в этом чертовом кабаке знал, что все болезни его матери – не более чем отговорки. Согласитесь, вряд ли похмелье можно назвать болезнью. По крайней мере, болезнью, заслуживающей снисхождения работодателя. И, пожалуй, самым унизительным для Семена было понимать именно то, что всё они знают, но, щадя его чувства, притворяются, будто верят этим идиотским шитым белыми нитками отмазкам.

Семен откашлялся. Покачал головой:

– Нет, я не в курсе. Но сейчас тоже попробую с ней связаться. 

– Спасибо. Мы загнемся на кухне без помощи, – пролепетала тетя Лали, будто извиняясь. Хотя Семену это можно было не объяснять. Он ведь прекрасно знал, как устроена работа кухни. Каждый человек там был как винтик в хорошо отлаженном механизме. Когда выпадал один – под угрозой оказывалась работа всей команды. Тем непонятней, зачем дядя Рубен все-таки взял его мать на работу. Было у Семена горчащее во рту подозрение, что сделал он это из жалости. 

Семен стиснул челюсти, цедя через зубы густой, как клейстер, воздух. Приложил трубку к уху. И, конечно, в ней звучали гудки, но он слышал голоса из такого близкого и такого далекого детства:

«Семен, почему у тебя снова нет тетрадки?»… «Семен, где твоя домашняя работа?»… «Семен, в этой рубашке ты ходишь уже неделю, ее не мешает сменить»… «Семен, господи боже, откуда эти синяки?!»

Нет-нет. Мать его никогда не била. Чего не скажешь о ее мужиках, меняющихся с пугающей регулярностью.

Звонок оборвался. Семен покачал головой в ответ на выжидающий взгляд тети Лали. Спрятал под барной стойкой руки, невольно сжавшиеся в кулаки. Не желая никого напугать. Это будь он один, может, и не сдержался бы. Разнес бы здесь все к чертям, а так… Вдох-выдох. Пока не развеется алая пелена перед глазами.

– Я отработаю за нее, – просипел, делая вид, что не видит обращенных на него взглядов друзей. 

– Исключено. Детский труд регулируется законодательством. 

– Я не ребенок, – холодно усмехнулся Семен. 

– Но еще и не мужчина. – Тетя Лали нежно погладила его по щеке, и он, не посмев ей возразить, как кот потянулся за лаской. Может, он и с Веткой поэтому был? Брал свое, и на том все и заканчивалось. В конце концов, нормальные отношения, отношения с такой, как, например, Дуня, или Мариам, или Юлька Караулова, требовали бы отдачи. В то время как ему нечего было дать. Он чувствовал внутри такую гулкую пустоту, что иногда становилось страшно.