📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгКлассикаВолшебный магазин - Анна Сергеевна Родионова

Волшебный магазин - Анна Сергеевна Родионова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 58
Перейти на страницу:
перевернутой позиции сломалось колесо обозрения. Встало.

В полувисячем положении Саша обнял ее, и они замерли.

Из соседней кабинки раздался певучий голос Василька:

– Хорошо из горла пить!

Он тоже висел, сильно запрокинувшись.

В его руках был остродефицитный, но доступный в Ялте 78-го года напиток пепси-кола.

Обратно поднимались пешком – подъемник уже не работал. Ужин диктовал расписание дня.

Влетели последними – никого уже не было в столовой. Официантки снимали с себя фартучки и кружевные наколки.

Ворчливо покормили чем Бог послал.

Татьяна и Саша были рады, что они одни.

Хотелось исчезнуть с поля зрения всего семинара.

Хотелось скрыть от самих себя волнение в висках.

Татьяна ушла в душ, который находился на этаже, и простояла под горячей струей почти час. Приходила в трезвое чувство.

Саша засел за пьесу, которую готовил к завершению. И хорошо пошло.

Потом Туся заперлась у себя в комнате и не отвечала на стук – не знала кто и не хотела знать, кому она понадобилась. Пусть думают, что она крепко спит или сидит в каком-нибудь номере в веселой компании братьев-драматургов.

День завершался, горы засыпали. Море исчезало. Чехов грозил пальцем.

На стене висело ружье.

Переговорный пункт

Утром в автобусе, который отправлялся в бассейн, Саши не было, а она была совершенно уверена, что будет. Что-то сбоило.

Без всякого удовольствия побарахталась в хлорке, выслушала очередные вопли Василька, обещала ему сегодня же записать под его диктовку весь текст.

Когда автобус вскарабкался в гору и подкатил к Дому творчества, наверху в окне мелькнуло Сашино лицо и скрылось.

«Ну и фиг с тобой!»

И пошла смывать хлорку. Еле успела на завтрак. Вяло жевала манную кашу и слушала новости про вновь прибывших. У москвича уже шли последние репетиции в питерском театре, а Саша, оказывается, никакой не артист и никакой не народный. Работает на телевидении. Но это было неважно. Важно было, что он дописывает пьесу и хочет ее прочитать перед самым отъездом, поэтому никуда не ходит и никого не видит.

Чуть отпустило. Решила сразу после завтрака пренебречь подстрочником и сходить на набережную позвонить домой.

Вниз бежать было легко. Навстречу с одышкой взбирался уставший полуклассик, с которым она ехала в одном купе, – Рудик.

– Рудик! Беги скорей завтракать. Ты куда ходил, звонить?

– А ты догадайся, – исчерпывающе сказал измученный Рудик и, задыхаясь, продефилировал к столовой.

Побежала дальше. Внизу на набережной зашла в цветочный и купила себе фрезии.

На переговорном была небольшая очередь к автомату. Встала за Валдисом. Поговорили о погоде. Вдыхая слабый дух весенних цветов, Татьяна поняла, что надо уехать как можно скорее. Наплести про детей, няньку, болезни – да мало ли…

Говорила с нянькой. Дети были в школе, младший в садике. Хозяин, как сказала о муже нянька, еще спит. Разбудить?

– Нет-нет-нет!

– А вы, Танечка, как?

– Работаю. Пишу, – покривила душой Туся, – привезу с собой пьесу. Продам – будут деньги.

Няньке эта мысль понравилась – ей не платили уже полгода и жили за ее счет.

Обратно шла очень долго – думала много. Надвигалось что-то очень страшное и серьезное. И при этом волшебное, такое, чего не было никогда. Такое страшное и волшебное обычно бывало в классических операх – там, где надо было выбирать между страстью и долгом, между детьми и силой судьбы.

Проще всего – убежать.

С полдороги вернулась в город и направилась на вокзал. Купила новый билет на послезавтра – через два дня.

Получалось ненамного раньше, но все же не со всеми. И вообще она никому не скажет.

И это придало ей силы.

Вошла в спальный корпус, прошла к себе. Спрятала билет. Порвала старый и бросила в корзину для бумаг и черновиков – не очень-то их много там было, этих черновиков.

Потом поднялась на верхний этаж, вошла к Саше, не постучавшись, заперла дверь и бросилась к нему – крепко, крепко, тесно, тесно, близко, до боли, – надо было отрываться, пока не приросла. Оказалось – приросла. И когда успела?

Она не разглядывала и не гадала, как он принял ее появление, – мысль была одна: это прощание, а на прощание можно все.

Да вообще мыслей не было.

Почему-то Саша сказал:

– Сейчас придет Толя.

– Какой Толя?

– Народный артист.

Решила – шутит.

Однако через какое-то время в дверь постучали. Они замерли, спрятавшись под одеялом, как преступники.

Но стук не повторился.

За окном стремительно темнело, и свет зажигать не хотелось.

Наутро выпал снег и не было бассейна.

За завтраком не общались. Делали вид, что незнакомы. В этом была какая-то сладость.

После завтрака сделали общее фото на фоне заснеженных пальм.

Недавно, ну вот как только начался карантин, умер самый последний из состава преподавателей на этом семинаре. Ему было девяносто четыре, как английской королеве.

На фотографии стоит впереди, среди руководства.

Остальные сзади.

Таня тоже впереди. В своем ярком красном плаще. Жаль, фотография черно-белая. Но она сама светилась, как этот плащ. Саша в темно-зеленом стоял сзади.

Когда Туся потом показала эту фотографию своей подруге и сказала, что влюблена страшно, – та спросила, где он на снимке. Таня удивилась: он – самый заметный, он просто бросается в глаза. И не поняла, почему подруга так долго разглядывает людей на фотографии, – глупости какие, он же виден невооруженным глазом. Подруга неуверенно ткнула в Рудика.

Оказывается, Саша был виден только ей.

Все равно пришлось сказать, иначе ее стали бы искать с милицией.

Оказалось, что маститый руководитель, тот, что проживет очень долго, должен был срочно увезти свою жену и им купили билеты на тот же поезд, что и Туся.

Саша расстроился, что она не услышит законченную пьесу, а ведь уже приехал режиссер из московского театра, готовый ее ставить. Но не решился ей дать прочитать. А вдруг не понравится?!

Последнюю ночь провели грустно, но с пониманием неизбежной разлуки. Было терпимо. Потом станет нестерпимо.

Рано утром троих «семинаристов» увезли на легковой машине в Симферополь.

Таня старалась весело покивать всем остающимся. И переключиться на будущее, но в будущем было очень скучно.

В голове бился кусок фразы из монолога Нины Заречной – очень короткий: «И потянутся дни…»

И потянулись дни

Они потянулись уныло.

Потом пришла телеграмма, за которую расписался муж, и сказал – тебе из Питера с киностудии.

Написана была одна фраза, полная лабуда, но Туся четко прочитала в этой законспирированной строчке «Приглашаем на переговоры по поводу сценария о молодежи на Ленфильм редактор Василек» – что ей надо срочно мчаться в Питер, срочно увидеться с Сашей, чтобы срочно поговорить… О чем?.. Какое это имеет значение.

Они только начинали очень долгий адский путь друг к другу, пройти по которому без ущерба, боли, муки, обид невозможно. Но если уж идешь – надо идти до конца.

Никогда еще Туся не была столь общественно активна. Фиктивный вызов на «Ленфильм» был сомнителен, потому что надо было покупать билет самой. И она поняла, что надо организовать коллективный выезд в город Петра, а заодно и гостиницу. Сделала. Вывезла большую группу молодых драматургов на встречу с аналогичной группой ленинградских авторов. За счет молодежной секции Союза писателей. Не слабо.

И все было у всех на глазах. И не скрыться, не спрятаться.

Улучили момент, когда все пошли культмассово в театр – и встретились в гостинице. Это опять напоминало оперу, только голосов не было. Только шептали.

Приняли решение расстаться навсегда.

Таких решений будет много. И нервы будут сдавать то у одного, то у другого.

Теперь по интернету: Аида, то Дон Карлос, то Норма – постоянно пели, страдали, убивали друг друга и предавали своих близких. И платили за это жизнями – своими и чужими.

Накал был такой же.

За каждым из них стояли судьбы, слезы, страдания.

Если бы у Туси были таланты к оперному пению, она не закрывала бы рта – пела бы и по-итальянски, и по-немецки, и по-французски.

А плакала по-русски.

Прощались в пошлом вокзальном ресторане под пошлую песенку модной певицы.

А больно было по-настоящему.

Официантка принесла заказ и заметила как бы про себя: «Нервные клетки, между прочим, не восстанавливаются!»

Это был его город, его территория, и он здесь царил. Его знали по телевизионным передачам. Его узнавали в метро. На него показывали пальцем.

Она даже не ожидала такой популярности.

Она любила Питер, но она была здесь чужой. И сразу хотела домой.

У нее в этом городе был неприятный инцидент в самом начале ее семейной жизни с мужем – они только что поженились сразу после института. Она приехала в Питер раньше на дневном поезде и ждала его в самом начале Невского у метро «Площадь

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 58
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?