Удача гения. От обслуги до пророка: как изобрели высокое искусство - Мария Санти

преобладать не мог, ранние произведения Винсента не давали для него оснований. Те работы, которые мы ценим, он создал в последние три года жизни.

Как у любого здорового человека, настроение у Винсента бывало разным. В молодости он был очень требователен к людям, учил их, как жить и как к нему относиться. С братом-спонсором он старался быть аккуратным, но и ему иногда грубил. Мол, что ты можешь мне дать? Всего лишь деньги?

Вначале Винсент живет будущей славой, которая является для него такой же ощутимой вещью, как комната, в которую можно войти. Эти чертоги разума позволяют претерпевать зимний холод, скудный рацион. Первое заключение под стражу в Арле разбивает воздушные замки. Полицейские роются в его вещах и грубят, никто не считает его важным. Винсент понимает, что брат – единственный человек, которому он небезразличен. Тео не только финансирует, он его не судит.

«Я сожалею лишь об одном – о времени, когда мистические и теологические бредни вынуждали меня вести слишком замкнутую жизнь».

Винсент Ван Гог в письме Тео, декабрь 1881[92]

Винсент Ван Гог. Автопортрет, 1888 год. Музей Ван Гога, Амстердам

Интонация его писем меняется, Винсент перестает требовать.

Психиатрия того времени была садистической, врачи пытались насильственно изменить поведение, а не состояние больного. Художник писал, что в таком окружении сошел бы с ума и полностью здоровый человек.

Некоторые неудавшиеся самоубийцы признаются, что пытались уйти от боли, слишком сильной для того, чтобы ее терпеть.

Почему же люди до сих пор не замечают живого Ван Гога – амбициозного, умного мужчину, которому, увы, отчаянно не везло? Потому что людей, которые чувствуют себя недооцененными, больше. И выдуманный Винсент располагает их к себе сильнее, чем, например, светский и удачливый Питер Пауль Рубенс.

«Опередил свое время»

Законы физики универсальны, а искусства нет. Поэтому яблоко падает на землю всегда, а иконы Боттичелли на протяжении двухсот лет после смерти художника не вызывали восхищения.

Художник может предложить свои правила, но для того, чтобы они начали работать, их должны поддержать зрители. Если определенные правила поддерживаются веками, они кажутся вечными и естественными. Так, во время исполнения оперы слушатели не подпевают, а на рок-концерте запросто.

Хотелось бы предостеречь от буквального понимания метафор. Время не может расставить все по местам, у времени нет рук. Ван Гог действительно живет интенсивной загробной жизнью. Из его шинели вышли фовизм и немецкий экспрессионизм, про него снимают фильмы, и выставки его работ стабильно привлекают зрителей. Но в этом велика заслуга вдовы брата художника, которая сумела правильно подать его работы. И всех, кто продавал их, вкладывая время и деньги в создание образа.

Художник не может опередить свое время, это последующие события делают его «опередившим». Те, кто его повторяют, придают его картинам новое дополнительное значение.

Одна из привлекательных черт искусства – безопасность восприятия. В жизни благородные поступки могут совершаться спешно и опасливо, а созерцая искусство, быть добрым приятно и бесплатно. Увидев выразительно изображенные страдания в белых залах галереи, зритель может пережить сострадание во всей его глубине. Он может плакать над судьбой человека, которого в жизни назвал бы идеалистом в самом пренебрежительном значении этого слова.

Вместе веселей

Рольф Стенерсен был спортсменом, бизнесменом и интеллектуалом. Свою коллекцию живописи он подарил государству, и сегодня она выставляется в музее его имени в Осло. Книга о Мунке стала его главным писательским успехом. Кажется, они были на одной волне, но коллекционер чуть крепче стоял на ногах, а угрюмый художник был чуть более отморожен.

«Как-то вечером, это было в 1930-х годах, он попросил прийти молодую девушку, которая ему часто позировала. Когда она пришла, стол был красиво убран. На столе лососина и шампанское. Мунк надел свой лучший костюм. Он был любезен, оживлен. После обеда он попросил ее пройти в спальню и раздеться. Войдя в спальню, Мунк остановился в дверях, внимательно посмотрел на нее и сказал:

– Я только сделаю с вас набросок углем.

Взял уголь и начал чертить.

– Я только прибавлю краски.

Мунк. Вечер на улице Карла Юхана, 1894 год. Картина из цикла «Фриз жизни: поэма о любви, жизни и смерти». Художественный музей Бергена

Он стоял в своем лучшем костюме и писал до тех пор, пока не устал. А потом сказал:

– Спасибо за сегодняшний вечер. Так мило с вашей стороны, что вы пришли»[93].

Хороши и воспоминания Мунка о его богемной юности. Однажды живописец пришел не в свою очередь к их общей с другом-скульптором девушке. В отместку товарищ бросил в Мунка бюстом Мунка своей работы.

Высокий нескладный художник бывал и великодушным, и невоспитанным. Он мог дешево продать картину человеку, отец которого ранее дал ему двести крон за полотно, которое мог купить за пятьдесят.

«Один бергенский судовладелец заказал портрет дочери.

Мунк написал ее, но судовладелец не захотел брать портрет.

– Она выглядит ужасно, – сказал он.

– Да, – ответил Мунк. – Она и некрасивая, и злая. Но разве картина не хороша?»[94]

Интересно, перед тем как сделать заказ, бергенский судовладелец дал себе труд посмотреть на картины Мунка или только прочел в газетах о его популярности?

Батальный жанр

В искусстве мы видим два подхода: реклама войны и появившееся в XIX веке трезвое изображение ее повседневности. Сейчас, когда цена человеческой жизни как никогда высока, глядя назад, мы можем чувствовать омерзение. Трудно представить, что бойни, в которых победителю доставались новые кредиты, могли вдохновлять поэтов.

Сегодня, когда «война сделалась убыточной, зато мир выгоден, как никогда прежде»[95], в моду входят ценности сотрудничества и даже жестокосердные манипуляторы вынуждены притворяться гуманистами.

Но что было в истории раньше? Правитель, построив дворцы фаворитам, затевал войну в робкой надежде расплатиться с долгами и наделать новых. Он шел грабить соседнее государство или убивал богатых людей внутри страны. Вокруг войска кормилось множество производств и досуговых практик, противопоставить что-либо вооруженной армии ни земледелец, ни ремесленник не мог. Естественно, что страх перед оружием оставлял следы на их теле, изменял осанку, мимику. Разумеется, мы в первую очередь видим произведения, выполненные по заказу тех, кто хотел прославить свои победы. В восточных деспотиях и в европейских государствах правители приписывали все заслуги себе. Однако можно предположить, что человек зрелый и наблюдательный замечал влияние обстоятельств и команды на финальный результат не хуже современного ученого. Только он держал эти соображения при себе.

Возможно, с развитием цивилизации, ростом комфорта и