Опасный танец втроем - Дарья Кожевникова

— Сюда! Давай скорее, — фары уже показались на пригорке, и теперь зловеще приближались, бездушные, как глаза робота-убийцы. Вот-вот, и их свет коснется мотоцикла… но Глеб успел надавить на газ. Подъехал к калитке. Маша махнула рукой во двор: — Заезжай!

— Машка, что ты задумала?

— Нашел время спрашивать! Потом расскажу! А пока затаскиваем твоего коня в избушку!

Железный конь, к сожалению, отличался от настоящего тем, что сам не мог взойти по крыльцу.

— Тяжелый, зараза! — Маша изо всех сил пыталась помочь Глебу, едва стоящему на ногах. И тянула, и подталкивала этот агрегат, чтобы он как можно быстрее оказался в сенях, а там они кое-как вкатили его и в горницу, привалили к стене. Маша метнулась обратно в сени, чтобы придать полувисящей двери вертикальное положение и, по возможности, закрыть. Надо было торопиться, машина уже подъехала к домам.

— Машка… — последнее усилие по закатыванию мотоцикла стало для Глеба предельным. И теперь он опустился прямо на пол, скользнув вдоль стены, и позвал оттуда Машу полушепотом. Достал откуда-то из-за пояса флешку. — Вот, возьми. Ты уже достаточно сделала, все, что могла. А теперь беги. Если они меня найдут, передай ее…

— Глеб, не время сейчас озвучивать твои завещания! — отмахнулась Маша, тем не менее засунув флешку в карман. Убедившись, что электричество в избушке отключено, она включила мотоциклетную фару.

— Что ты творишь? — только и смог спросить с пола Глеб, глядя на нее запавшими глазами. Маше хватило одного взгляда, чтобы оценить его вид. Бледный и осунувшийся, он явно балансировал на грани потери сознания. А рука… На нее вообще лучше было не смотреть. Перетянутая, она посинела и опухла. Но кровь из растрясенной раны все равно продолжала сочиться. Не слишком обильно, не текла, но широкое пятно влажно блестело и на повязке, и под ней, на одежде.

— Обживаю помещение! — ответила Маша. — Они же будут обыскивать только заброшенные дома! Или ты забыл?

Свет автомобильных фар скользнул по щелям в ставнях. Ну, сейчас начнется! Так просто свирелевцы из этой деревни точно не уедут. И действительно, высунув кончик носа во двор, Маша увидела: они ставят машину так, чтобы она светила как раз на заброшенные избушки. Значит, будут их методично осматривать! Значит, пора… Бегом вернувшись в горницу, Маша схватила какой-то забытый здесь прежними хозяевами жбан и изо всей силы швырнула его о стену, потом найденной палкой ударила по косяку, стараясь, чтобы вышло как можно громче.

— Машка, ты спятила?! — ахнул Глеб.

— ААА!!! — завизжала Маша так, что даже у самой в ушах зазвенело. Эмоционально, с истеричными нотками, не играя, а выплескивая в этом крике весь свой реальный страх. — Скотина! — еще несколько ударов палкой по чему придется, включая старую кастрюлю. Опрокинула остатки стола, сопровождая свои действия отборным матом. Потом заорала низко и хрипло, имитируя другой голос. Это тоже удалось без труда: пересохшее горло само не могло бы долго издавать высокие звуки. Потом, прокашлявшись, снова перешла на визг. И металась при этом по избушке, чтобы ее тень в свете мотоциклетной фары падала бы сквозь щели в окнах во двор. Это был спектакль, разыгранный не на жизнь, а на смерть! — Сука! Отдай мои деньги, я сейчас полицию вызову! — визг. — Ах, полицию?! — хрипом, и кастрюля полетела в стену. Кашель и снова визг, и возня, как будто кто-то пытается отползти, по пути роняя предметы. И крики, крики без устали, на разные голоса!

Как выяснилось, пьяная драка — это была та категория отношений, вмешиваться в которые не пожелали даже свирелевцы. Обследовав те дома, что стояли рядом, они перегнали машину дальше, осмотрели еще несколько пустующих домов. Продолжая имитировать скандал, Маша периодически кидалась всем телом на трещащие ставни, чтобы по-быстрому приникнуть к щелям и оценить их передвижения. Вот они отъехали еще дальше, задержались у крайних домов с противоположного конца деревни. А потом — Маша даже не сразу поверила такому счастью! — поехали прочь. Уже не опасаясь, что ее увидят, Маша выбежала на крыльцо, провожая взглядом габаритные огни удаляющейся машины. Потом вернулась в комнату и кинулась на пол, рядом с Глебом, тоже опершись спиной о стену. Ее трясло от пережитого страха, в горле першило, а еще она до сих пор не могла отдышаться от предпринятых усилий.

— Все-таки скандал — нелегкое дело, — сипло произнесла она, когда дыхание начало выравниваться. — Особенно когда приходится все самой, за двоих.

— Машка, ты псих, каких мало, — чуть слышно сказал ей Глеб.

— Ты тоже, — вернула Маша этот сомнительный комплимент. И тут же переключилась на главную тему: — Нам надо как-то выбираться отсюда. Хотя я теперь даже не представляю, в какой стороне моя дача. Сейчас по Интернету попробую посмотреть, если он тут ловит.

— Не надо. Отсюда, если срезать через лес, до твоей дачи осталось что-то около пятнадцати километров. Вначале вдогонку свирелевским орлам, а потом по тропинке, мотоцикл там пройдет. Попробую все-таки отвезти тебя туда. Сейчас, только в себя еще немного приду.

— Придешь ли? По-моему, тебе с каждым часом становится только хуже…

— Дай мне минут десять. И если сможешь, найди воды.

— Сейчас! — Для начала Маша нашла старый жестяной ковшик и выбежала с ним во двор. Воду, и свежую, она отыскала в колодце, во дворе того дома, который выглядел просто оставленным на время. Теперь его дверь была чуть приоткрыта — значит, тоже обыскали. Маша не поленилась сделать пару шагов, взглянуть на замок. Возле него, в двери, зияла дырка от пули. Значит, выбили замок выстрелом, а пистолет был с глушителем, раз его не было слышно. Интересно, чьих это рук дело? Не Ворот ли здесь побывал только что с той «игрушкой», которую не раз держала в руках и Маша? Хотя мало ли у Никифора головорезов с таким вооружением? Готовых хладнокровно расстрелять и ее, и Глеба? Зябко передернув плечами, Маша вернулась к нему, подала ковш. Он пил очень жадно, ей пришлось сбегать к колодцу еще раз. Потом замер, прикрыв глаза и, видимо, собираясь с силами.

— Можно было бы и здесь отсидеться… — неуверенно сказала Маша, видя, как ему плохо. — Ведь этот дом у них должен быть уже вне подозрений. Но условия здесь…

— Да, никаких. Ни автобусы не ходят, ни такси заказать, потому что у этой деревни даже названия не осталось, чтобы объяснить, куда надо ехать. И это в то время, как тебя необходимо вернуть домой, и чем скорее, тем лучше.

— Вакантов, говоришь так, как будто это единственная проблема. В то время как…

— Для меня это главнейшая из проблем, — устало перебил ее Глеб. — Навязалась ты на мою голову! А мне и в самом деле так паршиво, что если бы не ты, то я, наверное, лучше дал бы себя сегодня добить, чем заставил бы себя встать и поехать.

— Ну вот, лишний балл в мою пользу! — обрадовалась Маша.

— Как сказать… — Он потер лицо здоровой рукой, пытаясь привести себя в чувство. Потом начал вставать: — Надо ехать, пока они не надумали вернуться по этой же дороге.

Выкатить мотоцикл вниз по ступенькам оказалось легче, чем втаскивать внутрь, хоть тогда их — Машу по крайней мере — и подстегивало чувство близкой опасности. Впрочем, и теперь нельзя было сказать, что опасность миновала. Где-то далеко впереди, среди полной темноты, по низко нависающим тучам скользил золотистый свет фар, говорящий о том, что свирелевцы продолжают свои поиски, и не на одной машине.