Большая книга ужасов – 91 - Елена Арсеньева

class="p1">– Миламиламиламила! – снова закивала она.

Значит, я все понял правильно.

Потом Мила взяла меня за руки. В первую секунду я только почувствовал, какие у нее холодные пальцы. Но постепенно они становились теплее, и теперь я ощущал, что Мила сжимает мои ладони крепче. И глаза ее, в которые я смотрел не отрываясь, становились все ярче и ярче – такими темно-синими они, наверное, были раньше, до того, как смерть высосала из ее лица краски жизни. Потом Мила стиснула мои руки изо всех сил, и меня как бы втянуло в синеву ее глаз, и я…

* * *

…Я обнаружил себя стоящим в больничном здании, когда оно еще не было разрушенным, и увидел Милу – все в том же халатике и рубашке. Она брела по длинному коридору между дверями с очень странными надписями, например: «яанрудецорП» «еинеледто еокстеД», «2 № аталаП» и все в этом роде.

У меня наступило некоторое помрачение сознания – правда, ненадолго. Показалось, что-то подобное я уже видел… Ну да, в старом-престаром фильме «Королевство кривых зеркал», где девочка попала в зазеркалье и встретилась со своим отражением! Ее звали Оля, отражение – Яло, ну и так далее, все имена были вывернуты наизнанку. Фильм классный, кстати! Хотел бы я его еще раз посмотреть, впасть, как говорится, в детство, но не факт, что получится, ох, не факт…

Послав пессимизм так далеко, как только мог, я включил соображалку. Я видел в глазах Милы свое отражение – значит, надписи надо читать наоборот. Итак, «аталап» – это всего-навсего «палата», значит, «2 № аталаП» – «Палата № 2», «яанрудецорП» – «Процедурная», «еинеледто еокстеД» – «Детское отделение», а вот эта дверь с надписью «еинеледто еоньлидоР» ведет в ту палату, где рождаются дети.

Где родились мы с Лехой. В смысле где родился я, а он…

Про то, что случилось с ним, мне предстоит узнать.

Мила вошла в эту дверь; я шагнул следом и увидел женщину в белом халате и белой шапочке, и другую женщину, совсем еще молодую и очень красивую, только бледную, измученную. У нее был большой-пребольшой живот, и до меня дошло, что это моя мама – Маша Лесникова, рядом стоит моя бабуля, а в мамином животе затаились мы с Лехой.

В углу, около застеленного оранжевой клеенкой металлического стола с двумя металлическими подколенниками, перебирала инструменты еще одна женщина, тоже молоденькая, как Маша, но в белом халате, как моя бабуля.

Наверное, медсестра.

Мне стало полегче, когда я ее увидел. Есть кому помочь бабуле, когда мы с Лехой начнем появляться на свет.

– Почему не идет Агния Алексеевна? – слабым, надорванным голосом спросила Маша. – И где Василий? – После этих слов она вдруг разрыдалась…

Я вспомнил, о чем писала Агния Алексеевна. Мой отец, наверное, уже погиб, и Маша это чувствовала.

– Голубушка моя, нельзя волноваться! – строго сказала бабуля, но ее голос звучал устало и встревоженно. – Они, конечно же, скоро придут.

И вдруг бабуля заметила Милу.

– Ты что здесь делаешь?! – вскрикнула она. – Сюда нельзя! Ты же совсем больная, еле на ногах держишься. Вчера с таким трудом температуру сбили, ты все время бредила. Не помнишь? Лежать надо, а не бродить по больнице. Галя, уведи ее, пожалуйста!

Медсестра, которая возилась с инструментами, подошла к Миле, однако та вцепилась в спинку пустой кровати и жалобно воскликнула:

– Мне страшно одной! Позовите папу, я хочу, чтобы он забрал меня. Я хочу домой!

– Успокойся, милая, – ласково сказала Галя. – Ты же знаешь, что папа уехал в город по делам. Завтра он вернется. А сейчас еще ночь, разве не видишь? Посмотри в окно.

– Теперь всегда будет ночь, – тоскливо пролепетала Мила.

– Люда, ну что ты такое говоришь! – укоризненно покачала головой медсестра, и тут Мила расплакалась:

– Не называйте меня Людой! Я ненавижу это имя! Я Мила, Мила, Мила!

– Ох, просто кошмар! – с досадой пробормотала медсестра. – Где же Агния Алексеевна? Ее одну эта Миламиламила слушается!

– Галя, не надо так, – шепнула бабуля. – Бедная девчонка, растет без матери, отец знай мотается по командировкам…

– Ой, я больше не могу! – вдруг закричала моя мама. – Начинается! Как больно!

В ту же минуту в дверь, словно подхваченная ветром, влетела высокая, статная женщина в черном платье, необыкновенно бледная, даже серая, словно тень… Ее седые волосы были небрежно закручены на затылке.

– Агния Алексеевна! – радостно вскричала Мила.

Но я и без того понял, кто она и почему так бледна. Моя прабабка только что видела сражение своего внука и Древолаза и оставила погибающего Василия только потому, что он умолял спасти его детей.

Мила кинулась было к ней, но Агния Алексеевна прикрикнула:

– Немедленно в палату! Здесь тебе оставаться нельзя!

Голос ее звучал так властно, что Мила испуганно выскочила в коридор – и я тоже, понятное дело, оказался там. Дверь в родильное отделение осталась чуть приоткрытой, и если ничего не было видно, то слышать мы с Милой могли каждое слово.

– Где же Вася?! – стонала Маша. – Он обещал прийти!

– Он придет, не волнуйся, – спокойно сказала Агния Алексеевна.

Я один понимал, чего стоило ей это спокойствие!

– Какое счастье, что вы здесь! – воскликнула моя бабуля. – У меня руки дрожат от страха. У Маши начинается!

– Хорошо, – выдохнула Агния Алексеевна.

– Маша, надо перейти на стол, – ласково сказала бабуля. – Там тебе будет удобней. Давай потихонечку.

– Надо спешить! – воскликнула Агния Алексеевна. – Помогите ей. Ускорьте роды. Сделайте что-нибудь!

– Вы с ума сошли! – возмутилась бабуля. – Что значит – ускорьте роды?! Это страшный риск. Дети родятся в свое время!

– В свое время? У нас нет времени, – жестко ответила Агния Алексеевна. – Надо спешить, иначе все погибнут, как, наверное, уже… – Она осеклась, а Маша закричала так громко, что я чуть не оглох, но тотчас вслед за этим раздался детский крик.

Родился ребенок!

Это он кричал!

Я вспомнил строки из письма Агнии Алексеевны: «Маша сразу выбрала им имена. Решила: тот, кто родится первым, будет носить имя Васиного прадеда, то есть моего отца, Алексея… А второго назовут именем Машиного деда, который работал пожарным и трагически погиб много лет назад. Его звали Александр».

Значит, это Леха родился и кричит?! Ого, как он кричит! Я еле слышал голоса взрослых!

– Галя, помогай, – скомандовала бабуля. – Возьми ребенка. Займись им. Его братец уже на подходе. Осторожнее, головку ему поддерживай, он сам еще не может.

– А то я не знаю, Фаина Даниловна! – проворчала Галя. – В первый раз, что ли?!

Маша снова с натугой, тяжело застонала, и через несколько мгновений послышался еще один детский крик.

– А вот и