Адвокатский калейдоскоп - Константин Евгеньевич Ривкин

Изучение дореволюционной литературы показывает, что к деятельности служителей права общество того времени проявляло немалый интерес. Репортажи с судебных процессов пользовались большой популярностью, речи адвокатов по громким делам печатались в газетах. При этом едва ли не каждая публикация отчетов о работе советов присяжных поверенных сопровождалась их подробным разбором в прессе, причем критика на ее страницах звучала нередко весьма резкая и нелицеприятная.

Не оставались в стороне и практикующие юристы, в жарких спорах не жалевшие острых слов для характеристики наблюдаемых ими событий. На острие их едких высказываний зачастую оказывались непростые вопросы адвокатской нравственности, корпоративного устройства, обоснованности решений выборных органов.

Важно заметить, что основное правило, которого придерживались наши предшественники, сформулированное в одном из решений Московского совета присяжных поверенных, звучало так: «У присяжных поверенных и их помощников не может быть отнято право, — действуя на поприще общественном и литературном, относиться со свободною критикою к явлениям их сословной жизни и характеризовать, согласно своему личному взгляду и убеждению, настроения, замечаемые ими в жизни сословия».

В то же время органы адвокатского самоуправления, выведенные, как следует полагать, из равновесия обилием критики и не всегда корректным ее изложением, допускали и дисциплинарное реагирование для излишне увлекающихся товарищей, вплоть до изгнания. Вот как по этому поводу высказался тот же московский корпоративный орган: «Совет, на обязанности которого лежит, главным образом, охранение чести и достоинства сословия, не может допустить со стороны отдельных присяжных поверенных дурных и оскорбительных отзывов о целом сословии вообще. Если лицо, носящее звание присяжного поверенного, считает сословие, к которому принадлежит, не заслуживающим уважения, то оно должно оставить это звание. Человек, который публично делает неблаговидные отзывы о сословии и в то же время продолжает оставаться в нем и пользоваться теми выгодами, которые оно дает, заслуживает самого строгого порицания. Если сословие, к которому он принадлежит, дорожит своим добрым именем, то он не может быть терпим в этом сословии. Совет считает необходимым выразить это ясно и определенно, чтобы присяжные поверенные постоянно имели в виду, какого взгляда держится Совет в этом отношении».

На что же жаловались присяжные поверенные и что подвергали критике?

Сошлемся на такого авторитета, как Иосиф Гессен, который в своем обстоятельном труде, посвященном истории корпорации[52], в 1914 году с явным огорчением писал о значительном числе представителей сообщества, преследующем цели исключительно денежной наживы, стремление к которой не останавливается ни перед какими нравственными соображениями ни при выборе клиентов, ни при употреблении средств защиты. Гессен не был одинок в своем беспокойстве, другой его коллега еще ранее пророчествовал: «Нетрудно предугадать, что в близком будущем наша присяжная адвокатура, направляемая ремесленными идеалами и стремлениями к зашибанию копейки со стороны своих советов и корифеев, совсем обратится в промысел и ремесло, подобное маклерству или какому-нибудь комиссионерству, совсем удалится от общественной деятельности и забудет высокое, божественное призвание слова и красноречия».

В брошюре частного поверенного М.Д. Кельмановича под названием «Адвокатская этика и разные юридические заметки», выпущенной в 1906 году, мы находим весьма резкие откровения: «…Не следует утешаться тем, что в семье не без урода, так как в адвокатской среде слишком много уродов». Этот же автор также делает довольно пессимистичный прогноз: «Вообще мы видим, что нравственность адвокатов каждый раз, так сказать, ухудшается <…> …дойдет до того, что порядочному человеку стыдно будет принадлежать к адвокатской корпорации».

Пожалуй, дальше всех в претензиях к своему сословию пошел присяжный поверенный Санкт-Петербургской судебной палаты В.В. Птицын, когда в работе «Древние адвокаты и наши присяжные Цицероны», опубликованной в 1884 году сначала в журнале «Наблюдатель», а потом в вышедшей отдельным изданием брошюре, изложил собственные взгляды на состояние адвокатского сообщества того времени. При этом он не жалел для своих сотоварищей хлестких эпитетов и сравнений. Уделив в начале публикации место мастерству римских ораторов, Птицын перешел в атаку на современников: «Когда оторвешься от изучения положения адвокатуры в классической древности и типов римских адвокатов и начнешь присматриваться и сравнивать с ними типы наших присяжных Цицеронов — присяжных поверенных и их помощников, и их общественную роль у нас, то невольно получается впечатление, как бы с высоты Олимпа, населенного богами, спускаешься в трактир для извозчиков с его постоянной публикой».

Забегая вперед, скажу, что большинство коллег Птицына восприняли написанное негативно, даже ставился вопрос о привлечении его к дисциплинарной ответственности за очернение адвокатуры. Но были и такие, кто признавал определенную правоту в его умозаключениях и печальных выводах.

Полагаю, что на основании ряда выдержек из указанной работы, оставляемых нами без комментариев, каждый читатель сам сделает вывод о степени убедительности позиции автора и, возможно, найдет также некоторое сходство с теми процессами, которые мы наблюдаем уже в наши дни. А самые любознательные заинтересуются библиографией и откроют для себя богатый пласт литературы, авторами которой являлись присяжные поверенные — со своими острейшими спорами, жесткой критикой оппонентов, показательными примерами из судебной практики, оригинальными доводами, апеллированием к истории и иностранному опыту, использованием ярких художественных образов.

Итак, выдержки из работы присяжного поверенного В.В. Птицина:

«Руководят и заведуют у нас присяжными поверенными и помощниками их — советы. Если рассмотреть деятельность этих учреждений с точки зрения их общественного значения и пользы; рассмотреть, какие идеалы и принципы внушают они, как развивают и по какой дороге ведут присяжную адвокатуру, стараются ли о расширении ее прав, добиваются ли необходимых реформ в ней, то придется сознаться, что советы, за все время своего существования, не дали нашей присяжной адвокатуре “ни мысли плодовитой, ни гением начатого труда”, в самом горьком смысле этого прекрасного лермонтовского двустишия. Нельзя сказать, чтобы советы не делали попыток к преобразованию корпорации, к исходатайствованию прав и необходимых реформ, без которых она идет теперь к падению и опошлению. Но все это были такие редкие и ничтожные попытки, когда нужно было добиваться реформ неустанно и всеми средствами, со всеми жертвами; но для этого надо иметь “дух животворящий”, а его искони не было у советов, учреждений мертвых, не общественных, а разве хозяйственных. “Работать и зарабатывать”, “ладить с магистратурой” и “исполнять свой долг”, т. е. не отказываться изредка от казенных уголовных защит, обыкновенно не стоящих, в смысле труда, и выеденного яйца для присяжных