Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

— На самом деле я не злюсь, но все же это меня задело.

— …

— А-Жань, с тех пор как Учитель возродился, ты сознательно стараешься отдалиться от меня.

Мо Жань не знал, что сказать. Все это время он действительно старался держаться подальше от Ши Мэя. Прежде они были слишком близки, и Чу Ваньнин, конечно, не мог этого не замечать.

Со времен своей юности Мо Жань всегда чувствовал, что в их отношениях с Ши Мэем чего-то не хватает, но спустя годы так и не решился порвать этот плотный слой оконной бумаги между ними. Когда же он, наконец-то, смог осознать свои истинные чувства, то понял, что совершенно не представляет, как теперь ему вести себя с Ши Мэем, и что делать с их отношениями…

Мо Жань уже думал открыто поговорить с Ши Мэем, но в итоге решил, что это будет неуместно. Он ведь никогда не признавался в своих чувствах и не знал, что испытывает по отношению к нему сам Ши Мэй, так что, заяви он сейчас о разрыве их отношений, это прозвучало бы излишне резко и самоуверенно.

Поэтому в итоге Мо Жань решил просто потихоньку деликатно исчезнуть из его жизни.

Ши Мэй пристально смотрел на него, но так и не дождавшись ответа, сказал:

— Когда ты только появился на Пике Сышэн, мы с тобой договорились, что раз я тоже сирота и у меня не так уж много друзей, с этих пор мы всегда будем членами одной семьи.

— …Да…

— Почему ты так переменился?

На сердце Мо Жаня словно лег камень, а его разум охватило смятение, ведь, если подумать, он и сам не мог объяснить, почему вдруг решил вот так резко отдалиться от Ши Мэя.

Получается, что после своего возвращения из Призрачного Царства, он не сказал Ши Мэю и сотни фраз? С тех пор два человека, которые раньше были неразлучны, с каждым днем становились все дальше и дальше друг от друга. В глубине души Мо Жань не мог не усомниться в правильности своего решения отойти в сторону. Похоже, желая сделать как лучше, в итоге он слишком далеко зашел.

— Я виноват, прости меня, — сказал он.

— …Ерунда, не о чем тут сожалеть, — Ши Мэй отвел взгляд. — Ладно, просто забудь, вот и все.

— Не сердись. Когда ты злишься… мне тоже от этого плохо. Ты всегда был очень добр ко мне.

Ши Мэй, наконец, слабо улыбнулся:

— Я был очень добр к тебе. А если сравнить с Учителем?

— Это не одно и то же, — ответил Мо Жань.

Глядя на возвышающиеся вдали иссиня-черные горные вершины, Ши Мэй сказал:

— Я помню, прежде ты говорил мне, что я хорошо отношусь к тебе и согреваю тебя своим душевным теплом. А что насчет Учителя?

— Он дал[192.5] мне жизнь, — ответил Мо Жань.

Ши Мэй очень долго молчал, прежде чем тяжело вздохнуть:

— Не сравнить.

Видя его таким, Мо Жань почувствовал, что камень, лежавший на его сердце, стал еще тяжелее:

— Это в принципе нельзя сравнивать. Все люди разные, так же как и отношения между людьми, а ты…

Ши Мэй не стал ждать, пока он договорит. Повернув голову навстречу ветру, стоя в профиль к Мо Жаню, он похлопал его по груди и сказал:

— Ладно, тебе незачем это говорить. Я знаю, что ты хочешь сказать. Я тоже слишком придирался к тебе. На самом деле, я не такой мелочный человек, но ты опять все неправильно понял, и это действительно очень огорчило меня.

— Э…

— Давай покончим с этим сейчас и больше не будем вспоминать об этом.

Черные глаза Мо Жаня наполнились нежностью. Чуть кивнув головой, он с благодарностью сказал:

— Хорошо.

Ши Мэй привалился своим стройным телом к каменным перилам ограды, которой была обнесена тренировочная площадка. Опустив голову, он смотрел на раскинувшийся под их ногами горный лес и слушал шелест листьев. Спустя какое-то время…

— Давай вернемся.

— Что ты хотел сказать в том году?

Они заговорили почти одновременно. Совсем растерявшийся Мо Жань удивленно переспросил:

— В каком году?

— В том году, когда небо раскололось, — ответил Ши Мэй.

Мо Жань только сейчас вспомнил, как во время Небесного Раскола над Цайде, его невысказанное признание так и замерзло у него на губах…

— Тогда ты не договорил, и я так и не узнал, что именно ты хотел сказать мне. Могу я спросить об этом сейчас?

Мо Жань только хотел ответить, как вдруг за его спиной, как раз со стороны Зала Даньсинь, раздался страшный грохот.

Они оба вмиг переменились в лице.

— Там ведь Учитель! — крикнул Мо Жань. И Ши Мэй, не тратя время на болтовню, твердо сказал:

— Нужно вернуться и посмотреть!

Они вместе бросились к главному дворцу, только чтобы обнаружить на площади около Зала Даньсинь вторую гигантскую тыкву.

Мо Жань в шоке спросил:

— Это еще что?!

Закрыв лицо рукой, Сюэ Чжэнъюн пробормотал:

— Разгульная тыква.

— Сколько их вообще?!

— Только две. Одна для вина, а вторая для распутства. Они как два цветка лотоса на одном стебле, двойня, одним словом, — казалось, Сюэ Чжэнъюн вот-вот взорвется от гнева. — Пока младший брат пытался перепить Юйхэна, сюда заявился еще и старший.

Потребовалось время, чтобы Мо Жань осознал сказанное, а когда это случилось, его бровь нервно дернулась:

— Если Пьяная Тыква любит спаивать людей, тогда Распутная… — он переменился в лице и, резко обернувшись, зло уставился на кружащую по полю огромную тыкву нежно-розового цвета.

Сюэ Чжэнъюн сконфуженно договорил:

— Распутная Тыква способна ввести в соблазн кого угодно, и укротить ее может только самый целомудренный человек.

Мо Жань тут же завертел головой, громко крича:

— Сюэ Мэн!

— Ха! — воскликнул Ши Мэй, после чего тоже поинтересовался: — А где Сюэ Мэн? Куда он делся?

— …Он уже проходит испытание в этой тыкве. Сказал, что хочет разделить заботы Юйхэна, — ответил Сюэ Чжэнъюн, указав на катающуюся по площади Распутную Тыкву.

Мо Жань облегченно выдохнул:

— Тогда все в порядке. Если Сюэ Мэн не самый целомудренный человек в этом мире, то на всем белом свете больше не осталось непорочных людей.

Как только звук его голоса затих, раздался грохот и «Бах!» — из горлышка Распутной Тыквы вылетело