Верум - Кортни Коул

– Можем начать прямо сегодня, – предлагает он, надкусывая свой тост. На его губе виднеется маленькое пятнышко джема, которое он, видимо, еще не успел слизать, и какая-то часть меня очень хочет стереть эту каплю с его лица, но я не позволяю себе это сделать, потому что он сам сейчас вызывает у меня отвращение.

– Хорошо, – вместо этого говорю я, и мой голос звучит достаточно скучающе и раздраженно, как мне того и хотелось.

И на самом деле так и есть.

У него не получится повлиять на меня. Я этого ему не позволю.

Эту мысль я не устаю повторять в своей голове даже спустя полчаса, когда он помогает мне забраться в английское седло. Мои ягодицы отнюдь не изящно оказываются прямо перед его лицом, и в этом нет абсолютно ничего, что соответствовало бы интеллигентной молодой леди. Даже когда я трогаюсь с места, и седло подо мной издает какое-то постукивание. Здесь нет никакой седловины, за которую я могла бы ухватиться, поэтому я выгляжу глупо и неловко.

– Самое главное – удержать баланс. – Дэр смотрит на меня с сомнением, в то время как я чувствую себя буквально размазанной по спине огромного животного. – Постарайся слегка сжать коня своими бедрами. Представь, что это я, Калла.

Волна огня проносится сквозь меня, и я отворачиваюсь в сторону, стараясь выбросить из головы, каково это было, когда мы были вместе, каково это – быть в его объятиях всю ночь напролет.

Внутри моего живота все сжимается, а уголки губ немного ползут вверх, словно он знает наверняка, о чем я думаю прямо сейчас.

– Держи поводья ровно, не позволяй им провисать, – продолжает он, – выпрями спину. Не нервничай, лошадь может это почувствовать. Твоего коня зовут Спутник Юпитера. Но мы называем его просто Юпитер. Он хорошо обхожен, поэтому он не сбросит тебя. Есть еще вопросы?

Не дождавшись моего ответа, он ударяет по бокам своей лошади каблуками и срывается с места быстрой трусцой. Ну, или просто мне это кажется трусцой.

Я же остаюсь на своем личном круге ада.

– Не могу сказать, что мне нравится верховая езда, – кричу я ему, но Дэр ничего не отвечает.

Передо мной мелькает только его спина, и, несмотря на сильное раздражение, я не могу не поразиться тому, как хорошо он смотрится в седле. Нет, он не выглядит как ковбой: скорее как благородный джентльмен, словно ему просто можно дать в руки клюшку для игры в поло и в этом зрелище не будет абсолютно ничего необычного.

Он останавливает свою лошадь командой «Стой» и поворачивается ко мне:

– Чтобы остановиться, просто потяни поводья на себя и скажи «Стой».

– Поняла.

Я крепко берусь за поводья.

– Ты когда-нибудь носишь простые футболки или ты всегда так нарядно одет? – спрашиваю я, потому что сейчас на нем рубашка поло с аккуратным воротником.

И хотя он всегда выглядит потрясающе в своей одежде, мне интересно, чувствует ли он себя здесь по-настоящему дома, потому что в Астории его внешний вид явно был более домашним.

Он усмехается.

– Элеанора сказала бы, что это ниже нашего достоинства.

– Но ведь тебе нет дела до того, что скажет о тебе Элеанора, – с сомнением произношу я, – я думала, что это для тебя что-то вроде прописной истины.

– Но ведь сейчас я здесь, разве не так? – Его темная бровь поднимается вверх, и хоть я и не могу с ним поспорить, я бы с удовольствием сделала это.

Какая-то часть меня, спрятанная глубоко внутри, хотела бы, чтобы он был здесь потому, что он хочет этого, а не потому, что так нужно.

– Может, тебе и не нравится верховая езда, но у тебя хорошо получается.

Сама того не осознавая, я становлюсь мишенью для его колкостей. Его лицо расплывается в усмешке.

– Ну, знаешь, я много в чем хорош.

Он произносит «много в чем» так провокационно, как мне никогда не доводилось слышать, и очевидно, он это сказал, только чтобы посмотреть на мою реакцию. Я тяжело сглатываю.

– Уверена, тебе не о чем жалеть, – только и говорю я, и он бросает на меня взгляд.

– Ну, например, о прошлой ночи, – начинает он, и я закатываю глаза.

– Уверена, ты можешь начать любой диалог рассказом о своей прошлой ночи, – перебиваю его я.

Он снова ухмыляется.

– Возможно. Но есть кое-что, о чем я действительно жалею. То, что произошло вчера, не было хорошей идеей. Ты не была готова к этому поцелую, и мне не следовало настаивать на нем.

Опять он со своими британскими штучками. Что-то в этих его словах, а еще в его акценте, заставляет мое сердце совершить опаснейшее сальто-мортале.

– Я была вовсе не против, – тихо признаюсь я, эти слова просто вылетают из меня раньше, чем я могу забрать их назад или удержать в себе.

Совершенно ясно, что мой ответ его вполне устроил, поэтому я продолжаю:

– Но это ничего не меняет. Мне все еще нужно личное пространство.

Даже несмотря на то, что я хочу тебя, как никогда прежде.

Его лицо вновь мрачнеет, и между нами воцаряется молчание. Наконец мне становится трудно это выносить, и я задаю ему первый вопрос, который приходит мне в голову.

– Тебе здесь нравится? – спрашиваю я, пока мы проходим на своих лошадях по тихому лугу в стороне от шоссе.

– Нет. – Его ответ следует незамедлительно быстро. – А тебе?

– Нет, – вздыхаю я.

– Тебе стоит привыкнуть к этому. Здесь твои корни. – Это все, что он предлагает мне в качестве утешения.

Я опять вздыхаю.

– Тебе не так уж нравится ездить верхом, верно? – спрашивает он, скорее вежливо, чем заинтересованно.

Я встряхиваю головой:

– Верно. Мне немного стыдно перед этим конем. Почему он должен возить меня по полю на себе?

Дэр издает короткий смешок, а затем наклоняется вперед, прижимая бока своей лошади шпорами.

– Вряд ли ты весишь больше пятидесяти килограммов. Уверен, он даже не чувствует твой вес на себе. Следуй за мной.

Его лошадь бросается вперед галопом, а затем замедляется до мелкой трусцы. Мой конь бросается следом, и мне кажется, что вся моя жизнь проносится перед глазами от страха. Дэр мчится впереди, и мы возвращаемся в конюшню.

– В нашу прогулку нужно добавить немного драйва.

Я непонимающе смотрю на него, пока мы спускаемся на землю, и протягиваю поводья конюху.

Мои глаза расширяются, когда мы вместе идем в гараж и останавливаемся прямо перед черным блестящим мотоциклом. Я должна была догадаться, что у него есть байк здесь.

Но в этом английском захолустье влажно, а дороги порой слишком извилисты, поэтому я какое-то время не решаюсь садиться на пассажирское кресло.