Верум - Кортни Коул

Несмотря на то что пока отец не ответил ни на одно из моих писем, я пишу ему новое. Я пишу до тех пор, пока мои глаза окончательно не слипаются, но, даже учитывая тот факт, что я сильно утомилась за этот день, мой сон трудно назвать безмятежным.

Меня преследуют сны о Финне. Его лицо, его тощие руки и ноги в момент, когда он от чего-то убегает. С ужасом я понимаю, что он бежит прочь от меня.

– Ты не понимаешь, – выкрикивает он, обернувшись на меня через плечо, и устремляется вдоль утесов.

Я же не могу понять, происходит ли все на нашем родном побережье.

– Чего я не понимаю? – кричу я ему в ответ, в то время как капли дождя омывают мое лицо, а одежда промокает насквозь.

– Каково это – быть мной. – Его голос совсем охрип и ломается еще сильнее от громкого крика.

Он устремляется вниз по горе, и внезапно рядом с ним оказывается Дэр, они вместе убегают от меня, словно сплоченная команда, словно они в сговоре против меня.

– Отойди назад, – кричит мне Дэр, – ты только усугубляешь все.

– Что я усугубляю?

– Все. – Выражение его лица говорит о том, что он не шутит. – Просто держись от нас подальше. Это лучшее, что ты можешь сделать. Из-за тебя мы все погибнем.

– Конец – это всегда начало, Калла, – добавляет Финн. – Прошу, УХОДИ! Вернись назад, вернись назад.

– Куда я должна вернуться? – еще громче кричу я. – Домой? Я бы хотела этого, но я не могу. Я не вернусь туда без тебя, Финн.

Что это? Сон?

Все цвета слишком реальны, голос Финна звучит громко, а лицо Дэра, как всегда, прекрасно.

– К началу. – Финн почти переходит на визг. – Всякий конец – новое начало. Как ты не понимаешь?!

Я просыпаюсь, сидя прямо на своей кровати, тяжело дыша, а мои пальцы крепко сжимают смятую простынь.

Финн мертв. Его больше нет там, на утесах, впрочем, как и меня.

Мы в безопасности.

Разве не так?

Я больше не могу быть так уверена в этом. Непреодолимое чувство беспокойства окутывает меня, остаток ночи я провожу без сна.

* * *

Снова направляясь на утреннюю прогулку, я сталкиваюсь с Сабиной. Такое чувство, что она постоянно где-то поблизости.

– Ты уже знаешь о нашем секретном саде? – спрашивает она.

Это приковывает мое внимание.

– Что за секретный сад?

Она улыбается.

– Он в конце дорожки, которая ведет к конюшням, в нескольких акрах от дома. Возьми велосипед, так будет удобнее добраться туда. Он огражден каменным забором, и там ты можешь побыть наедине с собой, это я тебе обещаю. Он не просматривается ни с одного угла.

Это звучит как что-то сошедшее с книжных страниц, и я делаю все в точности, как она говорит мне. Беру велосипед в конюшне и направляюсь прямо по тропинке.

Как она и рассказывала, дорога приводит меня прямо к каменному ограждению, слишком высокому, чтобы можно было заглянуть внутрь снаружи. В нем есть деревянная калитка, которую я без всякого труда открываю, петли скрипят, когда я вхожу.

Внезапно меня охватывает благоговение, я замираю на месте, озираясь по сторонам.

Этот садик выглядит очень естественно и облагороженно одновременно, с одной стороны, все растения здесь тщательно пострижены, но в то же время создается ощущение, что все здесь именно такое, каким создала это природа. Это место наполнено живыми оттенками и ароматами, словно этот садик – драгоценный камень, спрятанный за строгой огранкой, и оттого еще более прекрасный.

– Что за… – выдыхаю я.

Понятия не имею, кто за всем этим ухаживает. Кому из живых людей вообще под силу сохранить это место в его естественном великолепии и сделать его таким идеальным одновременно.

Посреди сада стоит крытая беседка с каменными перилами, окруженная несколькими фигурами ангелов, которые тоже сделаны из камня. Кажется, что они призваны охранять территорию, наблюдая за всем своими неживыми глазами. На самом деле они немного вводят меня в ступор, хотя, возможно, это потому, что они около трех метров в высоту.

Там и здесь по всему периметру стоят скамейки, а также есть несколько маленьких прудиков. Птицы поют, в траве стрекочут сверчки, а шум воды почти убаюкивает меня. Это чистое совершенство.

– Я вижу, ты нашла мою святыню.

Откуда-то раздается низкий голос, до того, как я успеваю повернуться, я уже знаю, кто это.

Дэр.

– Это твое место? – вежливо интересуюсь я, прекрасно понимая, что, по всей видимости, оно было создано задолго до его рождения.

Вероятно, этот сад был сделан специально для моей матери.

– Сейчас мое, – пожимает плечами он, – я единственный, кто приходит сюда достаточно часто. Так было до сегодняшнего дня.

– Ты не выглядишь как парень, который проводит все свое свободное время в саду. – Я оглядываю его посаженные точно по фигуре черные брюки и рубашку с v-образным вырезом.

Уголки его губ слегка подрагивают, а ветер теребит темные волосы.

– Может, и нет. Но вообще-то я домашний парень. А здесь я чувствую себя дома. Плюс это единственное место на всей территории поместья, которое не нагоняет на меня ужас.

С этим я не берусь спорить. Этот сад действительно выглядит лучом света в стране мрака. А так как я пришла сюда за уединением, мне придется быть честной с самой собой и признать, что я вовсе не против разделить его с Дэром. Даже несмотря на то, что мне нужно держаться от него подальше.

– У тебя есть работа? – любопытствую я, потому что меня только что осенила странность ситуации: взрослый мужчина в десять часов утра прогуливается по саду и никуда не торопится.

Он улыбается в ответ, обнажая зубы. Его улыбка яркая, словно солнце, и от нее становится тепло на душе.

– Зависит от того, что ты подразумеваешь под работой. Тебе известно, что семья Саваж выше какой-либо работы?

– Но ты не Саваж, – настойчиво парирую я.

Интересно, может ли это его обидеть?

Он снова улыбается мне, искренне и слегка сконфуженно.

– Нет. Но ты Саваж. И со временем привыкнешь к тому, как легко порой достаются деньги, а также ты научишься притворяться, что делаешь что-то стоящее.

– Но я хочу делать что-то стоящее, а не просто притворяться, – решительно говорю ему я.

Он смотрит на меня свысока, а затем аккуратно присаживается на скамейку.

– Я верю тебе, – признается он.

Я чувствую себя неловко, стоя вот так перед ним, в то время как он удобно устроился. Должно быть, мое присутствие не влияет на него так, как его – на меня.