В ожидании Апокалипсиса - Чингиз Абдуллаев

— Здравствуйте, господин Фридман, — приветствовал Любарский,когда Дронго сел к нему в автомобиль.

— Добрый вечер. Вы меня знаете?

— Нет, но меня предупреждали о вашем приезде. Я выеду изМанхэттена, если вы не возражаете.

— Тогда не очень далеко. Давайте поедем в Бронкс.

— Только не туда. Хорошо, я покручусь по Манхэттену. Когдавы прилетели?

— Сегодня вечером. Я из Гамбурга. Через пять дней я долженвозвращаться в Москву. До этого обязан успеть встретиться с вашим подопечным ипереговорить с ним. Он ведь послезавтра уезжает в Лондон. Правильно?

— Да, но возникли трудности, — вздохнул старичок.

— Что-нибудь случилось?

— У нас большие неприятности, мистер Фридман, — шепотомпроизнес Любарский.

— Конкретнее.

— Вы же знаете, кто сейчас прибывает в качестве эмигрантов.Все, кто хочет легкой жизни. Они думают, что здесь рай.

— У меня мало времени, — невежливо перебил старика Дронго, —объясните, что случилось?

— Последнюю партию наших эмигрантов в прошлом году встречаля лично. Среди приехавших оказался Лева Когановский. Это бывший валютчик ифальшивомонетчик. Он сидел в тюрьме два раза, но его почему-то выпустили изСССР, тогда еще был Советский Союз. И вот такого человека они решили отпустить.Не знаю почему, но они поверили ему. Вы знаете, что такое еврейская мафия? Этомафия, состоящая из русских евреев. В этой стране триста лет жили евреи и небыло никакой мафии. Но как только приехали советские евреи… Вы понимаете, о чемя говорю?

— Не совсем. Что конкретно случилось?

— Что может случиться? Этот Лева Когановский организовалбанду рэкетиров, так, кажется, говорят в России? Приехав сюда, он началшантажировать многих, в том числе и Бетельмана. Того самого, который должениметь с вами беседу. Я сам рекомендовал поговорить с этим человеком. Мне онпоказался исключительно надежным. А ему просто не дают прохода. Левапотребовал, чтобы в течение двух суток Семен Бетельман выплатил ему деньги.Чтобы еврей брал деньги у еврея, более того, вымогал их? Такого я не помню всвоей жизни, — возмущенно произнес Любарский.

— А если это подставка? Если Когановский проверяетБетельмана по просьбе, скажем, американцев?

— Тем хуже. Мы же срываем всю операцию. Бетельман долженувидеться с вами завтра. И вы попытаетесь с ним поговорить. Но этот бандит всеиспортит. Мы же не можем обратиться в полицию. Просто нет времени.

— Вы не ответили на мой вопрос. Это не Могло бытьспециальным заданием ЦРУ или ФБР?

— Конечно, нет. Кто же не знает Леву Когановского? Оншантажирует всех врачей Бруклина.

— Почему вы не обращались в Центр?

— Мы обращались. Нам посоветовали не заниматься глупостями.Там, в Москве, не понимают, как это серьезно.

— Ясно. Что теперь хочет ваш местный «Аль Капоне»?

— Денег. Он узнал, что у Бетельмана брат — миллионер вЛондоне, и теперь вымогает деньги. Якобы на открытие собственного дела. Любойскандал может привлечь внимание к Бетельману и испортить всю операцию.

— Хватит, — зло оборвал Дронго, — вы можете достатьпистолет?

— Господи, — ахнул старичок, — только этого не хватало.

— Слушайте, Любарский, — жестко сказал Дронго, — за шпионажв пользу России вы можете получить девяносто девять лет тюрьмы, а за убийствовымогателя в лучшем случае пять.

— Я знаю, — тихо проговорил Любарский, останавливая машину.— Вам, наверное, сказали, почему я работаю с вами? Мой сын) полковник КГБ. Этоочень смешно, правда? Еврей — полковник КГБ. Но он работал всю жизнь вразведке. И здесь никто не знает, что у меня есть сын от первой жены. Даже моявторая супруга. Она ни о чем не догадывается. Поэтому я помогаю вам.

— Я же не прошу убивать Когановского. Мне только надо найтипистолет.

— Когда?

— Утром в шесть часов. Встречаемся в Бруклине. Я приеду натакси. Вы знаете ресторан на Оушн-авеню, в самом начале улицы, у станции метро?

— Да, знаю.

— Я буду вас там ждать. Теперь подвезите меня к отелю. Яочень устал. Кстати, узнаете заодно и домашний адрес этого мерзавца. ЛевыКогановского.

— Он мне известен.

— Очень хорошо.

Следующие пять минут они молчали. Разведчик вышел из автомобиляпочти у отеля, громко хлопнув дверцей. До прихода приятеля оставалосьпятнадцать минут.

Улыбающийся швейцар услужливо открыл дверь, а не менеерадостный лифтер нажал кнопку, поднимая его на семнадцатый этаж.

Они здесь все время улыбаются, демонстрируя свой оптимизм.Впрочем, это традиционно американская черта. Как трудно должно быть здесьевреям типа Любарского. Странно выглядят в этом гогочущем зверинце люди,отягощенные наследием перенесенных страданий и мучительной памятью прошлого.Трагедию иудеев не поняли три тысячи лет назад в Вавилоне, не понимают сейчас ив Америке. Только европейцы с их тяжкой историей могут отчасти понять евреев.

Хотя в каждом сытом бюргере, в каждом улыбающемся рантьеможет сидеть скрытый антисемит. Эта зараза трудно поддается лечению. Онаисчезнет только с повышением культуры. Может, поэтому в Европе гонения надеятелей культуры начинались одновременно с еврейскими погромами.

При общем довольно среднем уровне культуры американцев онипоказывают миру свой демократизм и свое понимание свободы, уравнивая в правахвсех граждан. Однако в каждом провинциальном городке, на каждой американскойулице можно найти улыбающегося расиста, ненавидящего негров, евреев,итальянцев, пуэрториканцев, словом, всех, кто хоть как-то отличается от негосамого.

Может, истоки этой ненависти и питают тайную войну, котораяникогда не исчезает. Недоверие и страх в отношении непохожих на твой народлюдей двигают малыми государствами. Трудно примириться с чужим складом мыслей,поступков, социальных воззрений. И тогда война становится неизбежным иединственным способом разрешения всех конфликтов, размышлял Дронго.

В дверь позвонили.

«В этом отеле есть даже звонки», — улыбнулся Дронго,открывая дверь.

В коридоре стоял Эльдар. Он действительно изменился,возмужал.

Сколько прошло лет, начал вспоминать Дронго. Кажется, околодвадцати с того памятного школьного вечера, когда они прощались со своимдетством.

Они обнялись, расцеловались. Эльдар внимательно рассматривалего.