Firefly. Признаки жизни - Джеймс Лавгроув

– Вот плюсы этой работы, – сказала Энни, заметив взгляд Зои, и указала на банки с густой красно-коричневой жидкостью. – У нас даже самодельное бухло есть, но предупреждаю сразу: особо на него не налегай. Иногда от него слепнут.

– Полагаю, после выброски груза мистер О’Бэннон забирает себе все, что захочет.

– Это справедливая плата за стабильность, которую он создает в Ледяном аду и которую обеспечиваем мы, «регуляторы», – ответила Энни. – Так, живет он вот здесь.

Она повела Зои к последней камере в ряду, которая была завешана полосами ткани. Эти занавески – разноцветные, с аккуратными складками – казались почти роскошью, частью шатра живущего в пустыне властелина.

– Я зайду, проверю, как у него дела, – сказала Энни. – Подготовлю почву, так сказать.

С этими словами она проскользнула между занавесками и скрылась в камере. Зои услышала приглушенный разговор и попыталась представить себе мистера О’Бэннона. Она вспомнила все известные ей типы преступников. Может, он – нервный мелкий мошенник вроде Бэджера? Зловеще заботливый босс мафии наподобие Аделая Нишки? Гордый и агрессивный наемник вроде лейтенанта Вомака? Тот, кто правит тюрьмой, где живут одни преступники, непременно должен обладать качествами всех троих этих людей и многими другими.

Энни высунула голову из-за занавесок и поманила Зои к себе.

– Мистер О’Бэннон согласился с тобой встретиться, – сказала она.

Выпрямившись, Зои вошла в камеру – и узнала, что мистер О’Бэннон не такой, каким она его себе представляла.

Совсем не такой.

Саймон и Джейн отнесли Мэла в одну из двух камер, которые им выделили. Помощь им никто не предложил. С точки зрения других заключенных, группа из исправительного учреждения № 22 из чужаков превратилась в изгоев, в разносчиков крайне опасной болезни. Связываться с ними рискованно и лучше оставить их в покое – по крайней мере, до тех пор, пока они не ассимилируются. Если это вообще когда-нибудь произойдет.

Они положили находившегося в отключке Мэла на нижнюю койку, и Саймон внимательно его осмотрел. Заключенный с татуировками на голове, Злобная Энни и Зои устроили ему адскую трепку. Его лицо опухло, стало уродливым от отеков, один глаз заплыл так, что почти полностью закрылся, но кости, в том числе самые хрупкие – скуловые и челюстные, – не пострадали. Торс Мэла также превратился в один огромный синяк, но, тщательно ощупав его, Саймон выяснил, что ни одно ребро не сломано.

– Она помогала Мэлу? – спросил Джейн, все еще пытаясь разобраться в происходящем.

– Думаю, она помогала нам всем, – ответил Саймон. – И не надо кричать. В таких местах отличная акустика.

– Как это – «помогала всем нам»? – спросил Джейн, на этот раз чуть тише. – Не понимаю.

– Зои не только не дала нанести Мэлу серьезную травму или даже убить его, но и завоевала доверие одного из «регуляторов». А благодаря этому она получила аудиенцию у мистера О’Бэннона.

– Аудиенцию? – нахмурился огромный наемник. – Это что-то типа аудиотехники?

– Доступ. Право на встречу. Теперь она должна установить с ним доверительные отношения, разговорить его, и тогда, может быть, мы выясним, что стало с сам знаешь кем.

Саймон говорил тихо, но ему показалось, что имя Вена все равно не стоит произносить вслух.

– По-моему, мы никогда его не найдем, – заметил Джейн. – По крайней мере, живым. Надо бы взять доску «Уиджа» и связаться с ним через нее. А может, твоя чокнутая сестренка умеет разговаривать с мертвыми? Никогда об этом не думал? Она, похоже, все время слышит то, что не слышим мы. Может, она и с призраками болтает?

– Ривер – не чокнутая, – твердо ответил Саймон. – И если бы Альянс сделал с тобой хотя бы половину того, что и с ней, тебе тоже бы пришлось несладко.

– Ладно, ладно, не кипятись. – Джейн примирительно поднял руки вверх. – Я пошутил.

– А если бы я назвал «чокнутым» твоего брата или твою мать? Как бы ты тогда себя чувствовал?

– Никто не смеет оскорблять маму Кобб! – воскликнул Джейн.

– Вот именно.

В этот момент до них донесся неуверенный голос.

– Эй? Саймон? Ты где?

– О боже, – пробормотал Саймон.

– Кто это? – прошипел Джейн.

– Похоже, Медоуларк.

– Кто? А, да – психованная девочка. Как будто нам их не хватает.

Бросив на него неодобрительный взгляд, Саймон обернулся и увидел в дверях Медоуларк Дин.

– Вот ты где, – сказала она. – Мне сказали, что вас поселили где-то здесь.

– Как дела, Медоуларк? – спросил Саймон.

Он постарался улыбнуться как можно более дружелюбно, но внутри него зашевелился червячок сомнения. Ведь расстались они совсем не по-доброму.

Однако на лице Медоуларк не было ни следа прежней злобы – она, скорее, была встревожена.

– Все нормально, – ответила она. – А ты как? Мне сказали, что в столовой была драка и что в ней участвовал кто-то из 22-го. Я испугалась, что это ты.

– У меня все в порядке. Дрался не я, а Мэл.

– О господи! Бедняга. Скверно выглядит.

– Он выздоровеет. Я провел полный осмотр, и прогноз вполне оптимистичный.

– Прогноз? Саймон, ты говоришь прямо как доктор.

– Правда?

Саймон понял, что ошибся – он ведь должен был играть роль финансиста, а не медика.

– Ну да… Понимаешь, однажды я учился на курсах первой помощи. Такие были требования в инвестиционном фонде, где я работал… Ну, пока не украл все деньги… Меня ведь осудили за финансовые махинации.

Саймон перехватил взгляд Джейна. «Неплохо выкрутился», – говорил этот взгляд, но как-то не очень искренне.

Однако Медоуларк его неловкие оправдания, похоже, убедили.

– Ух ты! – воскликнула она. – Ты такой талантливый.

– Нет, на самом деле, я много чего не умею. Петь, например.

– И еще ты скромный. Слушай, Саймон, могу я с тобой поговорить?

– Э-э, конечно.

– Наедине? – Медоуларк со значением посмотрела на Джейна.

Джейн понял намек.

– Ладно, – проворчал он. – Обо мне не беспокойтесь. Я просто пойду и… буду не здесь.

Он вышел из камеры.

– Саймон, насчет того, что произошло…

– Все нормально, Медоуларк. Я не должен был так говорить.

– Нет, это я хватила через край. В тот момент мне показалось, что ты… даже не знаю… сомневаешься в моей честности, что ли. Я решила, что ты ставишь под сомнение мои принципы, это мне совсем не понравилось, и… В общем, я сейчас пытаюсь просить прощения.