Firefly. Признаки жизни - Джеймс Лавгроув

– Извинения приняты. И я тоже прошу прощения. Я извинялся тогда, и извиняюсь сейчас.

– На самом деле, все дело в стандартах. Я предъявляю высокие требования к себе и к другим людям тоже, но к себе – особенно. И если мне кажется, что кто-то в этом сомневается, я злюсь. Сильно злюсь. Ты ни в чем не виноват, Саймон, это все я. Просто для меня принципиальность важнее всего. Принципы – самая драгоценная вещь во вселенной. Я ищу их повсюду, как старатель – золото, и, найдя их, я ими дорожу.

– Благородная цель.

– О да. И я надеюсь только на то, что произошедшее не станет преградой между нами. Мы же тут надолго, верно? И мне хотелось бы думать, что у нас сложатся дружеские отношения – а может, и что-то большее. Я бы не хотела, чтобы мы все время избегали друг друга. Ну так что, мир?

Она протянула ему руку.

Саймон ее пожал.

– Мир, – сказал он.

Внезапно Медоуларк наклонилась и поцеловала его в губы. Поцелуй не был долгим и страстным, но, похоже, обещал нечто большее.

Саймон был слишком удивлен, чтобы ответить на поцелуй, но отстраняться он не стал. Он позволил себя поцеловать, и ему даже было приятно.

– Это было мило, – сказала Медоуларк, отпуская его руку. – И ты милый.

– Спасибо, – сказал Саймон.

Это был странный ответ, почти рефлекторный. Саймона учили, что нужно вести себя вежливо и благодарить тех, кто делает тебе комплимент.

– Значит, до встречи.

– Да. Точно. До встречи.

– Круто. – Медоуларк выскочила из камеры на цыпочках, словно танцуя.

Через пару секунд появился Джейн.

– Привет, Ромео.

– Она ушла? – спросил Саймон, высунув голову из камеры и глядя по сторонам.

– О да. Еще как. Упорхнула по коридору, словно милая, любящая честность девушка.

– А! Значит, ты подслушал наш разговор.

– Весь, от первого до последнего слова. Поздравляю. Никогда не думал о тюрьме как о службе знакомств, но ты доказал, что даже здесь можно кого-нибудь снять. То есть, пока мы здесь, вы с ней… ну, ты понимаешь… покувыркаетесь?

– Нет, конечно! – фыркнул Саймон.

– А она, похоже, на это рассчитывает. Заметь, я тебя не осуждаю. Насколько я могу понять, у тебя давно никого не было, и поскольку у вас с Кейли не срослось…

– Джейн, будь так любезен, гуань ни цзы де ши.

– А почему это не мое дело? Это же так весело – смотреть, как ты корчишься, когда девочка к тебе подкатывает.

– Я рад, что происходящее тебя забавляет.

– Еще как, черт побери, – ухмыльнулся Джейн. – Других поводов посмеяться тут нет, так что упускать такой случай нельзя.

– Если не возражаешь, то мне нужно еще кое о чем подумать.

– Не вопрос, док. О чем?

– О Мэле, например.

Саймон склонился над Мэлом и сделал вид, будто внимательно его осматривает. Сейчас он мало что мог сделать – только ждать, когда он очнется.

Сообразив, что его игнорируют, Джейн уселся в углу камеры и принялся грызть ногти.

Саймон невольно думал о том, как его коснулись губы Медоуларк, вспоминал ее тепло, ее вкус. Ему не хотелось это признавать, но Джейн был прав. У Саймона действительно уже давно не было женщины. Все это время он, конечно, заботился о Ривер, конечно, и у него было много других тревог, поэтому поиск любви в число его первоочередных задач не входил. Но разве он не заслужил немного женского внимания? Давно заслужил, если честно. А Медоуларк Дин определенно была очаровательной. О, эти глаза…

Саймон твердо верил в то, что он – человек надежный и принципиальный. И ему хотелось доказать это Медоуларк, даже если он не очень долго пробудет в ее жизни.

Сюда, на Атату, он попал обманным путем и играл роль растратчика. Тем не менее, возможно, он сумеет подарить Медоуларк Дин немного того золота, которое она ищет.

Человек лет сорока с небольшим лежал на койке – всклокоченные седоватые волосы разметались по подушке, одеяла натянуты до подбородка. Его кожа – как и белки глаз – имели желтоватый оттенок, губы побледнели и потрескались, щеки осунулись.

Зои прекрасно понимала, что он не вальяжно отдыхает словно какой-нибудь аристократ. Первое впечатление усиливал висевший в воздухе легкий тошнотворный запах.

Этот человек ослабел.

Он прикован к постели.

Он болен.

И вот этот человек – страшный мистер О’Бэннон, который железной рукой правит Ледяным адом?

Зои показалось, что она сумела сохранить невозмутимое выражение лица. Она кивнула ему, а он кивнул в ответ – хотя это простое действие, похоже, стоило ему огромных усилий.

– Добрый вечер, Зои, – сказал он. Его голос шуршал, словно лист бумаги по мостовой. – Бартоломью О’Бэннон, но ты, как и все, можешь называть меня «мистер О’Бэннон». Рад познакомиться с тобой.

– А я – с вами, мистер О’Бэннон, – настороженно ответила Зои.

– Ты – одна из тех людей, которые прибыли из ИУ-22.

– Верно.

– Надеюсь, о тебе позаботились.

– Не жалуюсь. Вы приютили нас, а ведь могли бы оставить на морозе.

– Не проявить гостеприимство по отношению к вам было бы бесчеловечно, не говоря уже о том, что это неправильно с моральной точки зрения, – сказал мистер О’Бэннон. – Как там сказано в Библии? «Страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам».

– Ангелами я бы нас не назвала, особенно если учесть, что один из нас устроил всем проблемы сразу после прибытия.

– Да, Энни мне все рассказала. Она также упомянула о том, как ты, Зои, добровольно помогла восстановить порядок в столовой. Ты произвела впечатление на Злобную Энни, а это мало кому удается.

– Точно, – подтвердила Энни.

– Я просто исполнила свой долг, – сказала Зои.

– И теперь ты думаешь, что годишься на роль «регулятора»?

– Гожусь или нет – не мне решать, – ответила Зои. – Я знаю одно: у человека есть выбор – стать пастухом или коровой. Лично мне кажется, что я пастушьего вероисповедания, и поэтому могла бы принести пользу вам.

– Энни говорит, что когда-то ты была одним из «пылевых демонов».

– В то время, когда такие вещи все еще меня волновали. А теперь я смирилась с тем, какой стала галактика.

– Это не помешало Альянсу наказать тебя за прошлые прегрешения.

– Альянс никогда не отличался всепрощением.