"Загадка" Смерша - Николай Лузан

Первые минуты допроса подтвердили их предположения. Им буквально клещами приходилось вырывать у Гальфе каждое слово. Но вскоре под напором Абакумова он поплыл и не заметил, как из него вытащили главное — руководство агентурной группой «Иосифа» не переходило к Гальфе, чего больше всего опасались контрразведчики, а по-прежнему оставалось за Поповым — Бутыриным и тем самым оставляло им поле для маневра.

Стрелки больших напольных часов показывали третий час ночи, когда Абакумов прекратил допрос, и Гальфе отправили в камеру. Несмотря на то что он отказался от сотрудничества, Смерш сохранил инициативу в операции. Теперь контрразведчикам требовалось убедить Берлин в том, что Гальфе находится на свободе и активно включился в подготовку вербовки Лещенко.

31 марта под диктовку Окунева Николай отправил из Малаховки в «Цеппелин» очередную радиограмму:

«Друг прибыл на станцию в 13:20. Инструмент в исправном состоянии. Благодарим за подарки. Передали их «Л». Он охотно принял, но настаивает на паспорте.

«PR 7».

Справка на Алоиза Гальфе

«PR 7»

«Гальфе поступает в ваше распоряжение. С его помощью активизируйте подготовку вербовки «Л». Надеемся, что в ближайшее время удастся привлечь его к сотрудничеству. В интересах вашей безопасности подыщите для Гальфе другую квартиру. Да поможет вам Бог».

После такой радиограммы из «Цеппелина» на Лубянке не стали испытывать терпение его руководителей и решили порадовать долгожданным сообщением. Приближался день рождения фюрера, и донесение «Иосифа», направленное в Берлин, оказалось как нельзя кстати. Курек, Курмис и Бакхауз передавали его друг другу и перечитывали по нескольку раз. Каждая строчка радиограммы, как бальзам, ложилась на их истомленные долгим ожиданием души. Курек радостно потер руки и не удержался, чтобы еще раз не зачитать ее вслух:

«В предварительном порядке «Л» дал согласие на сотрудничество. В ближайшее время пообещал предоставить подробные данные по американским и английским военным поставкам за январь, февраль и март сорок четвертого года. Взамен требует сообщить название банка, в котором открыт его именной счет, перечисленную на него сумму и настаивает на предоставлении американского паспорта».

Беззастенчивая алчность и откровенный цинизм новоиспеченного агента, которому большевистская власть дала, казалось, все: должность, открывшую прямую дорогу в Кремль, а вместе с ней привилегии, немыслимые для рядового коммуниста, нисколько не смутили Курека. Старая, как сам мир, истина — деньги правят всем — в лице Лещенко лишний раз нашла подтверждение. Ради них он не побоялся пойти против Сталина и всесильного НКВД. Курек ликовал и не стеснялся своих эмоций. Не стеснялись их Курмис и Бакхауз.

Заглянувший в кабинет дежурный так и остался стоять на пороге с разинутым ртом, наблюдая за странной картиной. Скупые на эмоции разведчики, подобно детям, кружили вокруг столов в каком-то немыслимом танце. Он растерянно захлопал глазами и, ничего не поняв, попятился назад. Вслед ему раздался взрыв хохота. Это был звездный час Курмиса и Курека. Вербовкой такого уровня, как Лещенко, вряд ли кто мог похвастать в «Цеппелине». Позади остались мучительные сомнения, бессонные ночи напряженной работы и разносы у начальства, а впереди открывались такие перспективы, что от них захватывало дух…

С начала операции прошло девять месяцев. За это время обстоятельства не раз складывались таким образом, что ставили на грань провала не только вербовку Лещенко, но и само существование группы «Иосиф». В начале 1944-го само упоминание Куреком и Курмисом о перспективной работе с ней и ее будущем агенте в Кремле, в кабинетах на Потсдамерштрассе, 29 вызывало на лицах начальников других отделов кривые ухмылки и смешки.

В верхах отношение к операции «Иосиф» также изменилось, и не к лучшему. Кальтенбруннер, до недавнего времени поддерживавший ее, похоже, потерял интерес. И только они: Вальтер Курек и Мартин Курмис продолжали надеяться на успех. А когда он пришел, то заставил последних завистников прикусить свои ядовитые языки. За все годы службы в разведке ни самому Куреку, ни его подчиненным еще не приходилось слышать о такой перспективной вербовке агента. И какого агента! Агента, вхожего в высшие партийные кабинеты и в сам Кремль.

Тайная армия «Цеппелина» и абвера насчитывала тысячи агентов и сотни резидентов. Они шпионили, убивали, взрывали, но все это напоминало комариные укусы слону. Красная армия, подобно Молоху, перемалывала одну за другой лучшие дивизии вермахта и неумолимо, как предвестник Армагеддона, приближалась к границам рейха. Ее военные тайны, хранившиеся в сейфах советских генералов, по-прежнему оставались недоступными для хваленых агентов абвера, которыми накануне войны с большевиками не уставал хвастаться адмирал Канарис.

Предстоящая вербовка Лещенко стояла особняком в этой безликой и, как оказалось на поверку, никчемной тайной армии гитлеровских спецслужб. Теперь же в руках «Цеппелина» и именно его, штурмбанфюрера Вальтера Курека, появилось грозное оружие. Лещенко предстояло стать тем самым волшебным ключом, с помощью которого германская разведка, наконец, откроет дверцу к самым сокровенным тайнам верхушки большевиков.

За эти услуги Лещенко, по мнению Курека, запросил вполне приемлемую цену. Но открытие счета в швейцарском банке и изготовление американского паспорта были делом не одного дня. Тем более отсутствие в «Цеппелине» фотографии Лещенко позволяло Куреку использовать данное обстоятельство, чтобы глубже втянуть его в шпионскую деятельность. Вместе с тем, кормить перспективного агента одними обещаниями было опасно, и Курек решил бросить ему и «Иосифу» сладкую кость — большие деньги. Ему их не было жалко. В распоряжении «Цеппелина» имелись мешки фальшивых британских фунтов стерлингов. И он поспешил порадовать «Иосифа».

В очередной радиограмме «Цеппелина» сообщалось, что в ближайшее время в заданном районе у железнодорожной станции Егорьевская будет сброшен груз: деньги, рация, питание к ней, вещи и продукты. На следующий день, 16 апреля 1944 года, после доклада Курека Кальтенбруннеру о готовности «Иосифа» к проведению вербовки Лещенко, экипаж самолета из специальной эскадрильи Гиммлера занялся подготовкой к вылету в советский тыл. Он был назначен на 18 апреля.

Накануне оперативная группа Смерша во главе с Окуневым, Виктором и Николаем выехала в район станции Егорьевская и в час ночи развела на поляне сигнальные костры. Через полчаса они услышали нарастающий гул авиационных моторов, а спустя еще несколько минут над их головами появился самолет. Пролетев над поляной, экипаж зашел на второй круг и сбросил груз. После того как он был принят, Николай отправил радиограмму в «Цеппелин». В ней контрразведчики отвели ведущую роль Гальфе в организации приема груза и постарались ввести германскую разведку в дополнительные траты.

«Г» и «В» привезли часть вещей. Тюк с рацией не найден. Выехали искать вторично. Вербовка «Л» может вызвать трудности, т. к. мы обещали ему американский паспорт, а он не прислан. Гарантировать ли «Л», что при угрозе провала вы вывезете его за границу и оформите документы? Посоветуйте, как лучше поступить? Каких сведений сейчас лучше добиваться от «Л»? Что больше всего интересует?»